Тайна машины Штирлица (Седой и Три ботфорта - 3)   ::   Биргер Алексей

У меня все это записано в моих пересказах приключений отца и его друзей, которые уже выскочили книгами и которые, возможно, кто-то из вас прочел. Вообще-то, звали Седого Андрей Волгин, а Седым его прозвали из-за того, что у него была огромная седая прядь, появившаяся чуть не в восемь лет. Другим его прозвищем было Принц, и он, и вправду, был настоящим принцем, если не королем тех кварталов, где прошло детство трех друзей. Сперва он думал пойти слесарем на Первый Шарикоподшипниковый, но потом поступил в офицерское училище, стал очень хорошим офицером - и погиб в Афганистане. То есть, это официальная версия, что он погиб, а на самом деле такие люди не погибают, и имелись косвенные свидетельства того, что, объявив о его смерти, его на самом деле спрятали, чтобы отправить на какие-то жутко ответственные задания. Может даже, имя ему сменили, и он сам, вплоть до нынешних времен, был и остается чем-то вроде Штирлица. Или, там, Зорро, до сих пор тайком приходящим на выручку тем, кто нуждается в помощи и защите. Во всяком случае, так по рассказам отца выходило. А отец, он если что и приукрашивает - все невольно приукрашивают, когда рассказывают о своих приключениях, даже я - то самую малость.

Словом, если в истории появлялся Седой - то историю надо было ожидать увлекательную до жути, почище любого триллера.

- Появился... - вздохнул отец. - Куда б мы без него делись?.. - он поглядел на часы. - Ладно, давайте на сегодняшний вечерок сделаем перерыв в работе, и расскажу я вам, что тогда произошло... Вот только, Танюша, может чай сначала сделаем? - обратился он к маме. - За чайком и рассказывать будет приятней.

Мы с Ванькой помогли отцу и маме приготовить чай, достать розетки для варенья и все такое, а потом уселись вокруг стола, и отец начал свой рассказ.

Да, историю мы услышали такую, что я понял: её тоже надо записывать.

И вот, записал. Прежде, чем вы её прочтете, я об одном хочу предупредить. По поводу двух предыдущих историй отец сделал мне... Ну, не то, что замечание, а подсказку.

- Понимаешь, - сказал он мне, - ты все записываешь правильно и точно, а если где-то и присочиняешь немного, для красоты, то это не страшно. Может, тебе так запомнились какие-то красочные детали, что ты решил их ещё немного укрупнить. Но вот наши разговоры у тебя... то есть, смысл ты всегда передаешь верно, но мы ведь по-другому разговаривали, другими словами, а у тебя получается, что мальчишки разговаривают как по-писаному, да ещё на языке, который для начала семидесятых был не очень характерен. Другие у нас были любимые словечки и выражения, многое было другим. Наша-то речь ещё ничего, а речь Седого у тебя уж слишком литературной получается, совсем не слышно его особой манеры разговаривать.

- Но ведь я стараюсь! - возразил я. - И в книгах никогда не говорят так, как в жизни, иначе полная бессмыслица может иногда выйти. И современных слов я избегаю, и...

- Правильно, избегаешь. Но тебе надо ещё что-то придумать. Такое, чтобы перед читателем возникло твое особое царство, твой мир, в котором как у тебя герои ни говорят - все по делу.

- Так это ж проще простого! - сказал я. - Надо прямо об этом сказать. И твою историю о машине Штирлица я так и начну: "В те годы Москва была особым волшебным царством..."

- Что ж, начни так! - рассмеялся отец. - Тем более, что для тебя это будет полной правдой. Ты не застал того города, не видел его, и для тебя он такой же сказочный и нереальный, как для меня град Китеж или Эльдорадо. Мне кажется, если ты сделаешь такое вступление, все встанет на свои места.

И я начал с такого вступления, причем, сознаюсь честно, переписывал его несколько раз, пытаясь выудить самое важное из рассказов отца о городе его детства. Кое-что я записал просто потому, что так отец мне пытался объяснять, хотя до конца я не понял. Поэтому если возникнут у вас какие-то вопросы - то, на "землю" готов поклясться, такие же вопросы возникали и у меня.