Кафедра   ::   Грекова Ирина

Асташова говорит громко, на всем лекционном поставе голоса, рассчитанного на большую аудиторию, с четкой дикцией, выделяющей концы слов, -- хоть сейчас записывай. Опытные преподаватели часто так говорят -- громко, складно и авторитетно, оставляя впечатление высокомерия, в общем-то ложное. Просто профессиональная выучка.

Такова обстановка. Идет доклад.

-- Вопрос о двойках не нов. Каждую сессию мы его обсуждаем, толчем воду в ступе. У этого вопроса нет решения. "В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань". Что нужно деканату? Казенное благополучие. Чтобы процент хороших и отличных оценок неуклонно возрастал от сессии к сессии, а процент двоек падал. И ведь возрастает, и ведь падает! Дважды в год мы участвуем в унизительной процедуре -- слушаем доклад о ходе борьбы за успеваемость. Высчитываются проценты, доли процентов, строятся диаграммы... И как не стыдно такой ерундой отнимать время у занятых людей?

-- Правильно говорит! -- крупным басом одобрил Спивак.

-- Вам будет предоставлено слово, -- сказал Кравцов. (Энэн молчал, загадочный за очками.) -- Продолжайте, Нина Игнатьевна.

-- Продолжаю. Мечта деканата -- чтобы все студенты учились отлично. Явный абсурд, ибо само слово "отличный" значит "отличающийся от других". Пятерка немыслима без фона. Это не эталон метра, хранящийся в палате мер и весов. Экзаменатор, ставя оценку, мерит знания студента не по абсолютной, а по относительной шкале.

-- Эх, не то! -- сказал, страдая, Спивак. -- Дело не в пятерке, а в двойке.

Кравцов постучал карандашом по столу:

-- Прошу докладчика продолжать, а остальных -- воздержаться от замечаний.

-- Продолжаю. С одной стороны деканат, с другой -- мы. Им нужно формальное благополучие, нам -- неформальные знания. Конечно, проще всего было бы пойти им навстречу: двоек не ставить совсем, троек -- минимум, четверок и пятерок -- по требованию. Жизнь будет легкая, никто нас не попрекнет, кроме нашей совести...

-- "Когтистый зверь, скребущий сердце, совесть", -- услужливо подсказал Маркин.

-- Да, совесть, -- подчеркнула Асташова, потемнев лицом. -- А это, как учит жизнь, опора хрупкая, ненадежная. Поведение человека диктует не совесть, а объективная обстановка. Эта обстановка, хотим мы или нет, толкает нас в мир фикций. Фиктивных оценок, фиктивных достижений, фиктивной отчетности...

-- Не замахиваетесь ли вы слишком широко, Нина Игнатьевна? -- осторожно спросил Кравцов.

-- Напротив, замах чисто местного масштаба: я говорю о наших вузовских делах. Как учитывается наша работа? По среднему баллу, по проценту двоек. Это же курам на смех! Кто как не мы сами ставим себе эти оценки? Давайте сравним с другими областями производства. Где это слыхано, чтобы работа завода, фабрики, мастерской оценивалась по отметкам, которые они сами себе выставили? А у нас получается именно так! Формальные критерии, -не[Author:C] подкрепленные объективными способами контроля, неизбежно порождают очковтирательство.

Услышав "очковтирательство", Кравцов насторожился и подал голос:

-- Я возражаю. Голословное обвинение.

-- Не голословное. Давайте будем честными. Пусть каждый спросит себя, сколько двоек он бы выставил, если б не давление сверху?

-- Я? Столько же, сколько сейчас, -- сказал Спивак.

-- Верю. Но вы исключение. Правило известно: три пишем, два в уме.

-- Не согласен, -- сказал Кравцов. -- Я ставлю оценки без всякого давления.

-- Вы тоже исключение, -- нелюбезно ответила Асташова, оскалив косенький зуб.

-- Нина Игнатьевна права, -- сказал Терновский. -- Прежде чем поставить двойку, трижды задумаешься. Поставишь -- всем хуже: студенту, тебе самому, кафедре, факультету... А толку что? Ты ему двойку, а он к тебе же вернется пересдавать, как бумеранг. А время на пересдачи в нагрузке не предусмотрено, идет прямехонько в перегрузку.