Кажется, со мной пойдут в разведку... :: Васильев Борис Львович
Страница: 46 из 46 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕЯ скучаю безумно... бессилие давит виски... 11.08.10 - 07:31 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Мы проходим двор, перед калиткой Аня оказывается впереди, и только теперь я вижу ее измятые брюки и соломинки в волосах. На улице, уже отойдя от дома, мы останавливаемся. Аня по-прежнему держит меня за руку, но смотрит в сторону, чтобы я не видел ее глаз. — Вот. — Она мучительно улыбается. — Доброе утро, товарищи. — Аня, что ты? — Я знаю, что с ней. Знаю, что с нами, и все равно говорю. — Что случилось, Аня? — Ничего. — Нижняя губа ее начинает непроизвольно дрожать. — Пойду домой. — А… мы же хотели в больницу? — И ведь ничего не объяснишь, — вдруг горько говорит она. — Ничегошеньки не докажешь, и не надо же ничего доказывать. — Но это же… Это же нехорошо. — Ох, Гена, Гена, не знаешь ты нашей деревни! — почти со стоном произносит она и решительно высвобождает руку. — Хорошо, что я сегодня уезжаю. — Но мы увидимся? — Обязательно. Я приду на почту: мне телеграмму отправить надо. Она поворачивается и медленно, словно превозмогая себя, идет назад. Но чем ближе подходит к дому, тем все решительнее делается ее шаг и выше поднимается голова. И я горжусь ею. В больницу меня пропускают сразу. У доктора измученное лицо, огромные мешки под красными глазами: — Проходите в палату. Федор лежит у окна. Глаза закрыты, и сначала мне кажется, что он спит. Я долго гляжу на его осунувшееся, небритое лицо, но тут он открывает глаза и улыбается: — А, Генка. Садись, друг. Я сажусь в ногах на табуретку. — Ну как, Федя? — Бывает хуже. Сообщил на завод? Я смотрю на его забинтованную руку и никак не могу сообразить, что с ней произошло. Она уменьшилась, став вдвое короче, и я наконец понимаю, что ее просто-напросто отняли почти по локоть… — Да, брат, — тихо говорит Федор. — Такие дела… Я кусаю прыгающие губы, а слезы уже бегут по щекам. Я всхлипываю, размазываю их, скриплю зубами и реву. Реву, как мальчишка… — Ничего, сынок, реви, не стесняйся. — Федор улыбается. — Это последние твои слезки. Потом и захочешь поплакать, да не выйдет ничего. Я вытираю слезы и рассказываю, что звонил главному, что Ананьич пьян в стельку, что с базы все уехали и что сейчас я опять пойду звонить на завод, потому что боюсь: напутают. — Деньги возьми, — говорит Федор. — Бери, бери: и звонить надо, и есть надо. Приходит сестра и просит меня уйти: Федора везут на перевязку. Я сую деньги в карман и иду, но Федор останавливает меня. Подхожу. Левой рукой он протягивает мне что-то маленькое: — Возьми, сынок. На память. Мундштук. Последний, который сделал Федор. Самый последний, больше не сделает. Я иду на почту, заказываю завод. Пока жду соединения, пишу письмо: его отвезет Аня. Я пишу о Федоре: ни о чем другом я не могу сейчас писать. Пишу о самом дорогом моем друге и мечтаю стать хоть чуть-чуть похожим на него. Прости, мама, я кончаю письмо: за окном мелькнул наш газик. Кажется, приехал Лихоман… |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|