Казино Dog Ground   ::   Анисимов Андрей

Вера Николаевна, – обратился Вадик к маме, – Вера Николаевна, завтра в девять у вас будет мой архитектор, Славиком звать. – Не дождавшись реакции мамы, Вадик уже приказывал шоферу:

– Витек, скажешь Славику, чтобы картинку нарисовал. Все измерил. Сметочку мне. Заметано.

– Но мы еще тут живем! – нерешительно сообщила мама. Мы, привыкшие считать переезд делом не одного месяца, понять ничего не могли. Вадик попросил маму позаниматься с Элеонорой.

– Вера Николаевна, вы время не теряйте. Проводите урок с дочкой. Я для вас пока квартирку подберу. – Вадик повторил еще раз, что все заметано, вытер нос дочке и усадил ее за рояль. Под старательный долбеж Элеоноры мы с папой с изумлением наблюдали за бурной деятельностью Вадика.

– Витек, ты пока по ихнему телефону позвони Коляну. В две трубки быстрее… Пусть подъедает на фирму к Додику, оттуда отзвонит мне с предложением. Нужна трехкомнатная… – Вадик уже обращался к папе:

– Вам в каком районе подойдет?

Вадик спросил это таким тоном, как спрашивают на раздаче в диетической столовой: «Вам котлету с подливкой или без?» Папа промычал в ответ что-то невразумительное, а Вадик уже говорил по своему радиотелефону с конторой приватизации. Через пятнадцать минут наша квартира в Доме полярников превратилась в диспетчерский пункт. Старенький телефонный аппарат, казалось, скоро начнет дымиться…

Вадик отвечал на звонки, давал распоряжения в свою радиотрубку. Витек накручивал диск нашего аппарата… Не успела Элеонора отбарабанить свою пьесу, как появился человек в кожаной куртке и сообщил, что нам пора спускаться. Внизу ждет машина. Пора ехать выбирать новое жилище. На улице Вадик с нами распрощался. Он спешил в аэропорт встречать американского бизнесмена, ранее проживавшего в Ростове, по имени Толян. Вадик попросил нас покатать Элеонору.

– С Толяном придется «принять», а девочке это"не интересно.

В слове «принять» Вадик сделал ударение на первом слоге. С приходом на трон лидера перестройки ударения во многих глаголах стали менять привычное место.

– Дочка с вами покатается, а потом Додик (так звали человека в кожаной куртке) отвезет ее домой.

Попрощавшись с нами за руку, Вадик укатил на своем «БМВ».

Элеонора сидела на заднем сиденье, между мной и папой. Маму Додик усадил на переднее.

– У тебя есть компьютер? – спросила Элеонора и шмыгнула носом. Компьютера у меня не было. – А во что ты играешь? – удивилась Элеонора.

Когда после путешествия в Митино, Бирюлево и Медведково мы вечером оказались на своей кухне, от дневного оптимизма не осталось и следа. Мама на скорую руку варила пельмени. Жалобно попискивал по-"черневший, не раз забытый нами на плите чайник.

Папа глядел в окно. Там внизу, во дворике грустно сидел бронзовый Гоголь. На голове Николая Васильевича ворковал московский сизарь. Его намокшая подруга принимала знаки голубиного внимания с плеча писателя.

– Как мы затащим на десятый этаж наш рояль? – спросила мама, чтобы просто что-нибудь сказать.

– Что, если Вадик купит наш рояль, а мы приобретем пианино? – для порядка ответил папа…

За спиной бронзового писателя доживал старенький московский особнячок, где классик провел свои последние годы. Сидячий памятник перенесли сюда-с Гоголевского бульвара еще до моего рождения. Мальчиком я часто рассматривал долгий унылый позеленевший нос, торчащий из-под плаща. Мне казалось, что Гоголь сейчас чихнет.

– Интересно, сколько времени займет дорога от "вашей новой квартиры до моего института? – спросил папа и опять замолчал. Мама не ответила.

– Что тебе делать в институте? Зарплату все равно никто тебе платить не собирается, – ответил я, думая о своем.