Тайны острова Плам   ::   Демилль Нельсон

– Дом Фанелли держал меня в курсе твоих дел.

– Вот как? Я разобью ему нос, когда увижу.

– Ты этого не сделаешь. Он мне нравится. Жалко, что он женат.

– Это он так говорит. Ты поступила в мой класс?

– Конечно. Пятнадцать занятий, по два часа каждое, по средам.

– И ты добираешься сюда из самого...

– Из Хантингтона. Меньше двух часов на автомобиле или поезде. Занятия кончаются в девять, так что к вечерним новостям в одиннадцать я уже дома. А как поживаешь ты?

– Уже дома к новостям в десять.

– Я имею в виду, чем, кроме преподавания, ты занимаешься?

– Этого вполне достаточно. Три дневных урока, один вечерний.

– Скучаешь по службе?

– Полагаю... да. Скучаю по работе, по парням. Ведь тогда я чувствовал, что делаю что-то полезное. Точно не скучаю по всей этой бюрократии и прочей ерунде. Время уходить наступило. А как ты? Все ловишь преступников?

– Конечно. Я герой. Меня уважают. Мною гордится полиция и женский пол. – Она изменила предмет разговора: – Слышала, тебя несколько раз вызывали в офис окружного прокурора в Суффолке.

– Да, они до сих пытаются разобраться во всем, что тогда произошло. Старался помочь чем мог. Правда, надо принимать во внимание мои травмы головы, что вызвало выборочную потерю памяти.

– Поэтому ты и позабыл позвонить мне?

– Нет. Я не забыл об обещании.

Она оставила эту тему и спросила:

– Ты был в Норт-Форке со времени...

– Нет. Не был и, скорее всего, не буду. А ты?

– Мне понравилось это место, и я купила там маленький летний коттедж с несколькими акрами земли. Вокруг фермы, напоминают ферму моего отца, когда я была ребенком.

Я молчал. Не знал, куда может завести этот разговор. Но мне стало ясно, что Бет Пенроуз совершает трех-четырехчасовые поездки каждую среду не только для того, чтобы выслушивать мудрые слова мастера своего дела.

– Местный торговец недвижимостью сказал, что дом твоего дяди продан.

– Да. По некоторым причинам меня это огорчает.

– Ты можешь в любой уик-энд посетить мой коттедж.

– Но предварительно позвонить?

– Я живу одна. А ты?

– А что тебе доложил мой бывший партнер?

– Он сказал, что ты один.

– Но не одинок.

– Он сказал, что у тебя нет никого определенного.

Я не ответил и взглянул на часы.

Она сменила тему и проинформировала:

– Мои источники в офисе окружного прокурора сообщили, что скоро будет суд. Никаких юридических сделок с обвиняемым. Они хотят доказать предумышленное убийство и добиться смертного приговора.

Я кивнул. Тут стоит сказать, что Тобин выжил, выпотрошенный и оскальпированный. Но это меня не сильно удивило: я знал, что не нанес ему смертельных ран. Я не резал артерий, не всаживал нож в сердце, не перерезал горло. Может быть, мне надо было это сделать. Но подсознательно, полагаю, чувствовал, что не могу совершить убийства. Правда, после моих попыток расправиться с ним, он мог умереть от шока или потери крови. Но получилось так, что он оказался в одиночной камере в ожидании либо пожизненного заключения, либо электрошока центральной нервной системы. А может быть, смертельного укола. Думаю, правосудие сделает свой выбор. Со своей стороны, я за старую добрую искровую дугу. Хотел бы, как официальный свидетель, увидеть дым из его ушей.

Мне не дозволено посещать это дерьмо, но я сделал так, чтобы он узнал номер моего телефона. Этот говнюк звонит мне раз в пару недель. И я напоминаю ему, что жизнь, полная вина, женщин, песен, "порше", скоростных катеров и поездок во Францию, закончилась. Что вскоре его на рассвете выведут из камеры и казнят. Он, в свою очередь, утверждает, что уйдет от наказания и тогда мне не поздоровится.

Бет сказала:

– Я была на могиле Эммы Уайтстоун, Джон.

Я промолчал.