Книга иллюзий   ::   Остер Пол

В то утро дороги были забиты, и, когда мы наконец добрались до Спрингфилда и выехали на хайвэй Масс-Пайк, мне пришлось гнать с изрядным превышением скорости, и мы таки успели в аэропорт Логан.

Что было со мной в то лето, я помню смутно. Несколько месяцев я жил в тумане алкогольной скорби и жалости к себе, почти не выходя из дома, почти не прикасаясь к еде, не бреясь и не меняя одежды. Большинство моих коллег были в отпуске до середины августа, так что я был избавлен от частых визитов с протокольным оплакиванием, когда нет сил терпеть и невозможно встать. Люди, разумеется, желают тебе добра, и, если кто-то из друзей возникал на моем пороге, я неизменно приглашал его в дом, но от всех этих душераздирающих объятий и затяжных, неловких пауз радости легче не становилось. Я понял: одному проще, легче убивать дни, когда живешь, как в черной яме. В часы, когда я не был пьян или не лежал пластом на кушетке в гостиной, тупо глядя в «ящик», я слонялся по дому. Я заходил в комнату мальчиков и, усевшись на пол, погружался в мир их вещей. Я был не в состоянии думать о них более или менее конкретно или мысленно вызвать их из небытия, но, когда я складывал их головоломки или собирал из деталей «Лего» все более сложные и затейливые конструкции, мне казалось, что я как бы вселяюсь в них на время – я продлевал их короткую фантомную жизнь, повторяя за ними все то, что они делали когда-то, в ту пору, когда у них еще были руки и ноги. Я перечитывал сказки Тодда и сортировал его бейсбольные карточки. Я расставлял чучела животных Марко по подвидам, росту и окрасу, всякий раз меняя систему классификации. Пролетали часы, целые дни стирались, словно их и не было, и, если становилось совсем уже невмоготу, я возвращался в гостиную и наливал себе очередной стакан. В те редкие ночи, когда я не вырубался прямо на кушетке, я спал в кровати Тодда. У себя в постели мне все мерещилось, что рядом Хелен, я тянулся во сне, чтобы обнять ее, и просыпался, как ужаленный, с дрожащими руками, хватая ртом воздух, с полным ощущением, что я тону. Войти в нашу спальню с наступлением темноты было выше моих сил, зато я проводил там немало времени днем, в отсеке с личными вещами Хелен: трогал ее одежду, перекладывал ее свитера и пиджаки, снимал с плечиков ее платья и раскладывал их на полу. В одно из них я даже влез. В другой раз надел ее нижнее белье и накрасился. Я испытал ни с чем не сравнимые ощущения и, продолжив эксперименты, пришел к выводу, что еще большего эффекта по сравнению с губной помадой и тушью можно добиться с помощью духов. Духи воссоздают более яркий, более устойчивый образ. Мне повезло: совсем недавно, в марте, я подарил ей на день рождения «Шанель № 5». Ограничив себя двумя маленькими дозами в день, я сумел продержаться до конца лета.

Я взял академический отпуск на весь осенний семестр, однако вместо того чтобы уехать куда-то или обратиться к профессиональному психологу, я остался дома, что было равносильно дальнейшему погружению на дно. К концу сентября или началу октября моя ежевечерняя норма виски превысила полбутылки. Спиртное притупляло остроту чувств, что было хорошо, но при этом исчезало всякое ощущение будущего, а человек, у которого нет завтра, – это живой труп. Не раз и не два я ловил себя на настойчивых мыслях об угарном газе и снотворном. Решительных шагов в этом направлении я так и не предпринял, но, оглядываясь сегодня на те дни, я понимаю, как близко я находился от роковой черты. Снотворное лежало в аптечке, и я уже несколько раз брал с полки флакончик и высыпал таблетки на ладонь. Продлись эта ситуация еще немного, и я сомневаюсь, что у меня хватило бы сил устоять перед искушением.

Так обстояли дела, когда в мою жизнь неожиданно вошел Гектор Манн.