Танцы в лабиринте   ::   Болучевский Владимир

Потом, правда, с горшка сутки не слезал — организм-то на растительный рацион уже перестроился — но… Короче, гордыня не гордыня, может, ты и прав, но до Пасхи всего три дня осталось. — Гурский закрыл пробкой водочную бутылку и отнес ее в холодильник.

— Ты чего хотел-то? — вернулся он в комнату.

— Да… Тут вот что. — Волков вышел в переднюю, раскрыл стоящую под зеркалом кожаную сумку и вынул из нее небольшой, но увесистый сверток, плотно упакованный в черный пластиковый пакет и перетянутый скотчем. — Здесь — все твои деньги. Ну, твоя половина от всего.

— А…

— И брюлик твой тоже. Я его в пакетик запечатал, все аккуратно, не сомневайся.

— Да я не о том. Чего это вдруг? У тебя и сейф дома в стенке, и волына… Куда мне их девать-то? Меня же обнесут. И грохнут.

— Это если кто узнает.

— Да все узнают. Моментально.

— А ты не трепли. Есть куда схоронить-то?

— Куда… — задумался Гурский. — Ты же говорил, что мы их вложим. Я бы на проценты жил. Мне достаточно, я аскет, ты же знаешь.

— Ладно, это все потом. Просто у меня, понимаешь, ситуация сейчас сложилась такая, что… всякое может быть. Лучше, чтобы твои деньги у тебя пока полежали. На всякий случай.

— Так давай и свои тогда.

— Да ладно. Не нужно. Это мои проблемы. И… ну, в общем, так надо. Есть там момент один… короче, это мои заморочки, я сам решу.

— Ну надо так надо. — Гурский взял пакет и обвел взглядом комнату.

— Только в белье не прячь, как все.

— Ага… Ты еще про сливной бачок в сортире вспомни. — Александр подошел к массивному, темного резного дерева, секретеру и положил на него сверток. Из верхнего отделения вынул длинный узкий ящичек и поставил его рядом. Затем запустил руку куда-то в глубину оставшейся от верхнего ящичка пустоты и чем-то щелкнул. В нижней части секретера, прямо под дверцами, чуть отошла глухая панель. Александр присел на корточки и, потянув ее на себя, выдвинул потайной ящик.

— Ни фига себе, — удивился Волков. — И чего, много туда помещается?

— Петя… — снисходительно улыбнулся Гурский. — Туда тебя поместить можно будет, если что. Только по частям, конечно…

Он взял сверток, сунул его в секретное отделение и задвинул ящик. Панель, мягко щелкнув, встала на свое место.

— Умели же делать… Откуда у тебя раритет такой?

— Я здесь ружье хранил, ну то самое, которое потом тебе подарил. А в детстве вообще такое засовывал, что…

— Так это твой, что ли? В смысле, еще от родителей, из той квартиры?

— Ну да. Это дедов. А может, еще и от прадеда. Я только его и забрал, когда мы… ну, в общем, когда после развода сюда перебрался. — Александр распрямился и вставил на место узкий ящичек. — Ну вот. Теперь, если только целиком его вынести… Но это вряд ли, в нем весу, как в рояле.

— Вот и хорошо. Пусть полежат. Я потом опять заберу.

— Хотелось бы. Чего им лежать? Они работать должны как-то… Только я в этом ничего не понимаю.

— Придумаем. Есть мысли кое-какие. — Петр достал сигарету. — У тебя вообще какие планы?

— Относительно вложения денег?

— Да нет, тут с тобой все ясно. Я имею в виду на сегодня? — он откинул, динькнув, крышку «Зиппы» и прикурил.

— К Герману надо зайти. Васька Морозов звонил, на рыбалку зовет к себе в Лимовку. Если у Герки дел важных нет, может съездим, он на тачке.

— А она далеко?

— Лимовка? Не очень. Но места там… Васька говорит, сижу, мол, в лодке с удочками, а на берег из кустов медведица вдруг выходит, да еще с медвежатами. Вышла, посмотрела эдак вот, а потом — плюх в воду, и ко мне. Представляешь?

— Ну и?..

— Потом передумала, вернулась обратно. Вылезла, отряхнулась как собака и обратно в лес. И медвежата за ней.

— Васька не обосрался?

— Да говорит — почти. Но она маленькая была с виду, метр с чем-то в холке.

— Ему бы хватило.

— В общем, да.