Крамола   ::   Телешов Николай Дмитриевич

- Ни за что не допустим!

Федор в недоумении раскрыл свои большие серые глаза и глядел то на дедушку, то на Яшу, отодвинув от себя даже стакан с чаем.

- Христос с вами! Кто же этого хочет? Никто не хочет!

- Студенты хотят! Ученые хотят!

- Крепостных желают, такие-сякие! - сердился дедушка, сжимая в кулак свою сухую, уже слабую руку. - Надо им показать... крепостных-то!

- Да что вы, миленькие мои! - пытался успокоить их Федор, начиная нервно гладить себя по бокам и груди. - С чего это вы так вдруг?

Он встал, но опять сел.

- Что вы, что вы!.. И нет этого нигде, и быть этого не может, и сказал вам, должно быть, про это человек невоспитанный... худой человек!

- Вот кто сказал, - с удовольствием перебил старик, указывая на дверь, которую отворял Благодетель, входя в лавку. - Добро пожаловать, господин! А мы как раз об теперешних делах рассуждали.

Федор поднялся со скамьи, нагнул немного голову в ответ на поклон Благодетеля и отошел в сторону, за большое распятие, стоявшее среди магазина, и оттуда глядел пристальным холодным взором на незнакомца.

- Очень рады вас видеть; садитесь, - говорил дедушка, указывая на освободившуюся скамью. - А его можете не стесняться, - кивнул он на Федора, - это свой человек и старинный приятель.

- Духовные лица чрезвычайно желательны и должны быть украшением нашего дела. И во многом они нам будут полезны... Кланяюсь вам, батюшка.

- И я вам кланяюсь, - просто ответил Федор, не выходя из-за распятия.

Все помолчали.

- Знаете князя Сардинина? - спросил Благодетель.

- Как не знать: известный князь.

- А вы знаете, что он обещал нам тысячу рублей на расходы? Он очень сочувствует нам и советует собраться да решить - как и что. Сегодня вечером, в восемь часов, пожалуйте в здешний трактир; там мы все и устроим. Комнату я уже взял.

- Дедушка, надо пойги! - вызвался Яша.

- Непременно идите. И вы, Семен Никитич, пожалуйте.

Может приехать и сам князь! - с таинственной важностью сообщил Благодетель.

- А кто да кто будет?

- Красавицын придет - родственник ваш; соседи ваши будут, брандмейстер один... Хоругвеносцы хотели прийти... Народу человек тридцать соберется. А в следующий раз всех позовем; а у нас теперь - тысячи!.. Не угодно ли, батюшка, и вам пожаловать? - обратился он к Федору.

Но тот отвечал по-прежнему сухо и холодно:

- Я вина не пью.

- Какого вина? - удивился Благодетель.

- Никакого.

- Да ведь у нас будет собрание; деловое собрание. Патриотическое!.. Никто про вино и не думает.

- Извиняюсь. А мне показалось, будто зовете вы нас попировать на княжеские деньги. Значит, я не так понял.

После болезни я вообще что-то стал непонятлив. Да и в больнице у нас случай был: тоже одного молодого человека на собрание пригласили, очень серьезное собрание, вот как у вас. А наутро оказались все пьяные и в непотребном доме... После этого молодой человек и в больницу попал...

Вот я и спутал все это. Уж извините.

Всем стало неловко. Все молчали.

Федор, облокотясь на нижнюю перекладину креста, стоял с согнутой спиной и молча ожидал неприятности. Ему было жаль покидать эту лавку, жаль было и Яшу, и дедушку, и самого себя, но сердце его начинало гореть, и он мысленно обрекал уже себя на изгнание. Он ждал сейчас, что Благодетель обидится и скажет ему что-нибудь резкое, и вот сердце его разгоралось и готовило достойный ответ.

Но в это время вошли покупатели, и разговор кончился.

- Так мы вас ждем, - сказал Благодетель.

- Непременно, - ответил Яша.

А дедушка уже был занят продажей и, не слушая их, говорил кому-то с упреком:

- Этот лик нехорош? Помилуйте: надо бы лучше, да не бывает-с!..

IV

Трактир, в который вечером отправился Яша, находился недалеко от их лавки и занимал собою под огромным многоэтажным домом обширный подвал с толстыми каменными стенами и сводчатым каменным потолком.