Телевидение   ::   Андреев Олег

Так они в группе называли технического ассистента Серегу Мелихова, большого поклонника Чака Норриса и его последователя в боевых искусствах.

— Серый, тебе сегодня придется поработать втемную и верхом. Встреча сейчас в Десятникове на пожаре — там увидишь.

— Понял, завожу, — откликнулся бодрым голосом Чак, видимо уже отмахавший утреннюю порцию блоков и ударов перед зеркалом и сидящий теперь в шпагате. — Под душ не иду — все равно потеть…

Вообще-то группка у них образовалась замечательная. Раньше Валерий Никитин работал в самых острых программах питерского телевидения, но, когда они превратились под давлением властей в тупые новости дня, прославляющие Хозяина, он не сбежал на кабельную студию и не перебрался в Москву, как некоторые, а нашел компромиссный вариант — прошел конкурс на собкора “Дайвер-ТВ” по Питеру и Ленинградской области. Таким образом, удалось сохранить все прежние связи, остаться в любимом городе, не бросить стареющую маму, а заодно и получить некоторую свободу от ее опеки, владея собственными служебными апартаментами в номере гостиницы “Ленинград”. Да и некоторая неприкосновенность как представителю столичного телевидения была ему гарантирована. Витьку Носова он сманил с агонизирующего “Ленфильма”, после чего репортажи Никитина сразу приобрели совершенно неповторимый стиль, что крайне редко на телевидении, где операторы “лупят с лафета”. А уж Серега Мелихов — Чак — и вовсе находка. Мало того что это водитель, достойный Формулы-1, знающий город как свои пять мозолистых, каратистских пальцев, так он еще оказался и техническим гением, при котором не было необходимости обращаться куда-нибудь с ремонтом аппаратуры или машин. А на колесах была вся группа, что очень ценилось прижимистым московским руководством…

Валера, как он выражался, “дегазировал и дезактивировал пасть” после вчерашнего и включил мотор своей “Нивы”.

— Лен, я тебя выкину на Финляндском. Ты уж не обижайся, но доберешься на метро. Тебе куда, кстати?

— Я в Политехе учусь. Живу в общаге на Лесном.

— Ну так нам по пути. Я тебя довезу…

Высаживая Лену, Никитин увидел зарево на севере.

«Ничего себе полыхает, — изумился он. — В городе отблеск пожара обычно не видно, если дом не горит по самую крышу. Хотя трехэтажный особняк, стоящий на пустыре, вполне может осветить всю округу…»

Вблизи же картина пожара ошеломила даже бывалого телевизионщика. Пламя взметнулось на пару десятков метров, так что можно было снимать без дополнительного освещения.

Валера с трудом нашел место, где припарковаться, — вдоль всего пустыря стояли машины зевак. Даже автобусы, идущие мимо, притормаживали, и розовые лица пассажиров блинами прилипали к стеклам. Взмокший гаишник тут же подлетал к водителю и просто стучал кулаком в краге по стеклу кабины, чтоб тот проезжал и не перегораживал дорогу все подъезжающим и подъезжающим пожарным машинам. Недалеко от горящего дома стояли два автомобиля с мигалками. Один из них привез опергруппу знакомого капитана, а второй, судя по номерам, принадлежал У ФСБ.

«Смотри-ка! Сумели меня обогнать, — подумал Валера. — Из-за Ленки, что ли? Так, идем на разведку. Черт, забор глухой, за ворота пускают только полжарки. С земли запечатлеешь только суету да огонь. Придется использовать Серегино изобретение. А Виктор где же?»

Носов уже бегал с “бетакамом” и снимал с плеча подъезжающих пожарных, мрачных милиционеров в неизменных кожанках, толпу зевак и пламя, с ревом взлетающее к низкому темному утреннему небу.

— Вэл, привет! — обернулся он к Никитину. — Похоже, ничего путного не выйдет. У меня уже два раза документы проверяли. За ворота не пускают ни в какую.

— Свидетелей не нашел?

— Нет их. Спали все свидетели. Охранника взяли в оборот менты и федералы, — кажется, это он тревогу поднял.

— Надо бы его потом подловить.