Темная лощина   ::   Коннолли Джон

И еще я думал о Рики, о лязге, с которым открылся багажник; о том, как он лежал там скорченный рядом с запасным колесом и как до последних мгновений своей жизни закрывал собой Эллен. Я желал покоя его душе.

Лорна Дженнингс уехала из Темной Лощины. И Рэнд тоже. Она позвонила мне, чтобы сказать, что уезжает во Флориду — проведет там Рождество с матерью, прежде чем начать подыскивать новое место жительства. Автоответчик записывал ее сообщение, хотя я был дома и слышал ее голос на фоне мягкого шуршания пленки. Я не поднял трубки. Подумал: " Так будет лучше ".

А человек, известный под именем Калеба Кайла, был похоронен на пустынном клочке земли в северной части окраинного церковного прихода Огасты, рядом с парнем, которого он называл Каспаром. Во спасение их душ священник вознес молитвы. Несколько дней спустя на их могилах видели крупного мужчину с выражением бесконечной боли в глазах. Он стоял по колено в снегу и смотрел на свежий холмик потревоженной земли перед собой. Заходящее солнце косо отбрасывало прощальные красноватые лучи на облака. У мужчины за спиной был небольшой рюкзак, а в кармане лежал листок-повестка с фиксированной датой судебного заседания, подписанный его поручителем. На судебное заседание мужчина не явится никогда, и это известно его поручителю. Толика денег Аль Зета сделала свое дело: было оплачено и соучастие, и молчание. Я так думаю, что Аль Зет переживет потерю...

Билли Перде навестил в тот день и другое кладбище. Там он больше никогда не появится. Билли исчезнет, не оставив следов. Но я знаю, куда он направился.

Он ушел на север.

* * *



Спустя два дня после годовщины смерти Сьюзен и Дженнифер я побывал на службе в соборе Преподобного Максимилиана. Слышал, как огласили их имена у алтаря. На следующий день, пятнадцатого, я пришел на их могилу. Там лежали свежие цветы — наверное, от родителей Сьюзен. Мы не разговаривали с ними со дня ее смерти. Думаю, они до сих пор винят меня в том, что с ней случилось. Я сам долго себя в этом винил. Но теперь я знаю: я сделал, что смог. Что способен сделать каждый из нас.

В ночь на пятнадцатое они приходили ко мне. Я проснулся от шума — это были, скорее, звуки соединения разных миров. И я вышел на крыльцо. Стоял, но не спускался к ним. Позади деревьев, в полутьме, двигались призраки. Сначала они напоминали обычную игру света и тени в ветвях, которые колебал ветер. Затем казались фантомами, состоявшими из рук и лиц. Когда же они приблизились ко мне, то обратились в юных девушек. Их платья, когда-то изорванные и испачканные кровью и грязью, сейчас были чисты и струились, тесно облегая мягкие, слегка округлые формы. Лунный свет падал на внутреннюю сторону их рук, освещал мягкое движение волос, блеск губ... Девушки в летних платьях, собравшиеся вместе в лесу на только что выпавшем снегу.

Вслед за девушками явились другие призраки: старики и старухи — ночные сорочки развевались, штаны были в грязных пятнах вроде военного камуфляжа, искривленные руки испещряли набухшие вены, которые, как старые корни деревьев, змеились под кожей. Молодые люди стояли в стороне: их руки сплетались с руками молодых женщин. Там были мужья с женами, юные влюбленные, когда-то жестоко разлученные, а сейчас вновь обретшие друг друга. Между ними бегали дети, внимательные и молчаливые; они осторожно подходили к границам леса.

Целый сонм призраков собрался вокруг меня. Они ничего не говорили, только смотрели на меня, и покой пришел ко мне, словно рука молодой женщины снова мягко коснулась моего плеча в ночи, и она прошептала мне, что пора спать.

Пока.

Возле ограды сидел старый человек со своей собакой; там же склонилась к нему моя мать, все еще прекрасная, несмотря на годы. Туда подошел и я — и ощутил на себе их взгляды.