Кто твой брат   ::   Павлов Олег

Он обратится к законам спасения, чтобы действовать? Или обратится во власть животных инстинктов выживания, чтобы тоже действовать?

Законы духовного спасения поощряются обществом, а другие действуют в нем негласно и преследуются как преступные, но поменяться в обществе могут понятия о морали и тогда благом будет грабить награбленное, убивать. Люди же всегда сбиваются - одни в стада, а другие в стаи. За выживание грызутся между собой и в стаях, а добычей становиться почти все, что способно, если не усилить, то хотя бы продлить жизнь, даже съедобные корешки, но инстинкт выживания толкает людей прежде всего к насилию над такими же людьми. Чтобы оказаться сильным, требуется лишь найти более слабого, то есть, по сути, это воля к добру или к злу оказывается силой или слабостью. Добро может защищаться от зла, только не может действовать теми же способами, что и зло, от которого спасается. И так одни люди делят мир с другими людьми, хоть это нельзя назвать даже сосуществованием. Взаимоистребление народов обнаруживает в себе такую же заданность на тотальные уничтожение себе подобных. Заданность на истребление - это уже свойство совершенных биологических антагонистов, так един ли род человеческий сам в себе?

Когда мы уже жили, но еще не родились, все и каждый не имея личностей, судеб, будучи просто организмами, только тогда, наверное, все мы и были подобны. Но быть - значит стать. Созданные по одному образу и подобию рождаются - и становятся кто Каином, кто Авелем. Человек перевосоздается поверх расовых и национальных различий. Есть люди-авели и есть люди-каины, но уже как разделившиеся биологические виды, с глубинным разделением в самом важнейшем - в цели и смысле своего существования. Одни - с биологической способностью и, быть может, заданностью к убийству, насилию, а другие - с биологической способностью к любви и отвращением к насилию, то есть ко всему тому, что осознается в конце концов как зло.

Жадный не подобен щедрому. Защитник не подобен захватчику. Любящая мать не подобна той матери, которая умерщвляет своего ребенка. Извращенец не подобен невинному ребенку, которого растлевает. Мученик не подобен мучителю.

С этой мыслью, в этом инстинктивном противления злу, а не в мистическом каком-нибудь экстазе или от понимания неких философских истин, люди и приходят крепче всего, убежденней всего к Богу. Авели приходят к вере, понимая себя людьми именно что неподобными тем, от которых происходит все это зло. Каины отходят к Сатане. Созданные Богом или произошедшие от обезьяны они - преступник и жертва - двойники, а не близнецы, и потому ответ на вопрос о происхождении людей, заданный в таком противопоставлении, вовсе не устанавливает его источника. Но из одного лона произошли Авель и Каин, убиенный и его убийца. Произошли уже-то из любви и плотского греха, один принося в мир любовь братскую, а другой - грех, братоубийство.

Добро и зло - есть разные понятия разных биологических видов людей об одном и том же: о справедливости.

Люди перевосоздают мир уже по своему образу и подобию - по справедливости - получая жизнь в нем как свободу к действию, и перво-наперво плодят в этом мире себе подобных. Человек сотворен в утробе, ее покоем. В ней он уже существует, живет еще прежде своего рождения на свет. Это существо исторгается родовой мукой из этого рая, но ведь и не рождается - а, кажется, что утроба, где и было ему хорошо, в которой и было оно сотворено, избавляется от него как от бремени. Рождение - это отторжение утробой своего же плода, избавление не то, что от сотворенного по тому же образу и подобию, а вызревшего в это полное подобие и как раз в тот момент, когда оно, подобие это, достигнуто. И такое отторжение - по сути наказание, насилие, вопиющая несправедливость - неотвратимо.