Личарда   ::   Бунин Иван Алексеевич

Он вел Агафью, почти тащил ее, маленькую, со всклоченными седыми волосами, и жмурил глаза от смеха.

- В целости и сохранности! - сказал он, опуская ее под стеной избы на сухую глину. - Сюда, что ль, квартиранку-то вашу определить?

- Да ба-атюшки, кто ж это нос-то ей расшиб? - протянула Катерина, раскрывая и оставляя открытым рот с творогом на языке.

Один из копачей, Демьян, низкорослый, кривоногий, с курчавой серой бородкой и широкоскулый, посмотрел на Агафью, со стоном легшую на глину, бодро играющими глазами.

- Знать, где воевала, - сказал он. - Где воевала, старуха, а?

- Вот тебе и досводничалась! - жалобно сказала Катерина. - Да кто ж это тебя, Петровна? Что ж молчишь?

Гришка, упершись руками в бока, подмигнул и качнул головой в сторону деревни.

- Карпуха Большаков, - прошептал он. - За дочь, верно.

- Значимей зеркало теперь надо, - сказал Демьян, рассеянно взглянув в зеленеющее поле, в серебристый блеск пригревающего солнца и на лозинку, на суке которой лежал его армяк. - Дашка! - крикнул он девке, стоявшей на пороге с радостно выпученными глазами. - Беги, соломки принеси, ей струшней умирать будя.

- Ступай скорей, - с притворной строгостью прибавил другой копач, Тит, гнутый, широкоплечий, с волосатым ободранным носом. - Выпей за работу, - обратился он к Гришке.

Гришка осторожно взял с краями налитый стаканчик.

- Значительная старуха, - сказал он, жмурясь от смеха и вытягивая шею, приготовляясь пить.

- Старушка дружелюбная, старая барская гнида, верная Личарда, - подтвердил Тит, разглядывая чуньки и просторные шерстяные чулки Агафьи. - Здорово земляных шмелей послухала!

- Самый разнесчастный человек! - весело прибавил Демьян. - Мы и ей сейчас поднесем... Верная Личарда, выпить хочешь? - крикнул он. - Забудь горе! Не ешь с Фомой, ешь со мной! Захмелеешь, песни зачнешь играть, танцевать пойдешь!

- Что ты ей спокою не даешь, не трожь ее, - сказала Катерина, из приличия нахмуриваясь. - Поднеси, правда. Ей, полегчает.

Демьян налил стаканчик, вынул из него толстым пальцем кусочек пробки и бережно понес Агафье, одергивая короткую рубаху на широком заду и гусем ступая на своих крепких выгнутых ногах. Подойдя, он притопнул лаптями и затряс портки. Агафья приподнялась, взяла стакан дрожащей рукой, отпила немного, сморщилась, как от уксуса, и, отирая губы, отказалась:

- Нет, не неволь. Не могу.

- Допивай, допивай! - крикнул Демьян. - Никак, нельзя!

Агафья допила и, поправляя платок, сбитый на сторону, опять тихо заплакала, сморкаясь в подол. Дашка подала ей кусок ситника.

Гришка выпил еще, поблагодарил и ушел. Агафья, не поднимая запухших глаз, плакала и ела, а Демьян бодро заговорил, вынимая изо рта трубку:

- Так-то вот и у нас была в селе такая-то Личарда, сводня, греховодница. Взяла и подвела нашему барину одну барышню из города, вроде как в управительницы. Барин у нас никуда, голова толкачом, голая, наденет круглые очки чистый филин, а до женского пола первый любитель. Ну, конечно, и улестил ее, хотел, сказывали, увековечить ее, все именье под нее подписать. А барышня попалась добродушная: развеселая, словоохотливая, так и распускает глаза на кажное слово. Что ей ни скажешь, на все дивится, радуется: "Да что ты? Да что ты?" Вроде дурочки.

- Видал я ее, - сказал Тит. - Часто, бывало, по селу хаживала, а не то по саду. Возьмет зонтик кружевной, подхватит белую юбочку - наряжалась, правда, хорошо, и юбка веяв кружевцах, - и ходит по дворам, все нет ли больных, спрашивает: "я, говорит, жалостлива и сама из бедного быта..." А то по саду с книжкой ходит. Как захолодает, сейчас в сад. Идет с книжкой, уткнется в нее, глаза вылупит и так и жжет, только листики перевертываются.

- Верно, верно, и до чтения охотница была, - сказал Демьян.