Лёд   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Лапин пошел в комнату Келы: деревянный стеллаж с книгами, большой музыкальный центр с большими колонками, маленький телевизор, портреты Альфреда Розенберга, Петра Столыпина, плакат РНЕ «За новый русский порядок!», три пары нунчаков, шнурованные ботинки на толстой подошве, штанга 60 кг, гантели 3 кг, гантели 12 кг, две бейсбольные биты, матрац, шкура бурого медведя на полу.

Кела сидел на матраце, пил пиво и слушал «Helloween».

Лапин сел рядом. Подождал. Пока кончится песня.

– Кел, у меня проблема.

– Чего?

– Какая-то секта… или это орден… наехали как-то сразу.

– Как?

– Ну, тянут, там, толкают, типа: мы – проснувшиеся люди. Братья. А все кругом спят. Бабки сулят. Типа, масоны.

Кела выключил музыку. Положил пульт на пол.

– Запомни раз и навсегда: масонов самих по себе не бывает. Есть только жидо-масоны. Про «Б'най Брит» слышал?

– Чего это?

– Официальная жидо-масонская ложа в Москве.

– Кел, понимаешь, эти, которые… ну… ко мне пришли, они не евреи. Блондины, как и я. И даже глаза голубые. Да! Слушай… – вспомнил он, – я только щас понял! У них у всех голубые глаза!

– Это не важно. Все масонские ложи контролирует жидовская олигархия.

– Они говорили, типа, что все люди спят, как бы спячка такая, а надо проснуться, как бы родиться заново, а началось все вообще, на улице, возле психодрома подошли, и попросили у меня…

Кела перебил:

– Еще триста лет назад все масоны были или жидами, или с прожидью. Раньше, на хуй, жиды масонов использовали, как кукол, а теперь – политиков. А все политики – проститутки. Там, бля, пробы негде ставить. А уж наши… – Кела сцепил жилистые пальцы замком, хрустнул. – У них у всех на залупах татуировка: магендовид и 666.

Лапин нетерпеливо вздохнул:

– Кел, но я…

– Вот, послушай, на хуй… – Кела протянул мускулистую руку, снял с полки книгу. Открыл закладку:

– Франц Лист. Композитор великий. Пишет про жидов: «Настанет момент, когда все христианские нации, среди которых живут евреи, поставят вопрос, терпеть их дальше или депортировать. Этот вопрос по своему значению так же важен, как вопрос о том, хотим ли мы жизнь или смерть, здоровье или болезнь, социальный покой или постоянное волнение». Понял!

В дверь позвонили.

– Генка, открой! – крикнул Кела.

– Ну что за… – Гена злобно зашаркал. Открыл.

В комнату Келы вошел здоровенный парень: 23 года, бритая голова, широкие плечи, кожаная куртка и штаны, большие руки, на торце ладони татуировка «ЗА ВДВ!».

– О! Здорово, зёма, – встал с матраца Кела.

– Здоров, Кел.

Они размахнулись, сильно стукнулись правыми ладонями.

– У вас тут, говорят, железо ржавеет! – улыбнулся парень крепкими зубами.

– Ржавеет, на хуй. Вон, – кивнул Кела на штангу.

– Ага. – Парень подошел к ней, взялся, приподнял. – Понял…

– Только, Витек, пару недель – максимум.

– Нет проблем. – Парень взял штангу в правую руку. Посмотрел на Лапина. На пиво.

– Чего, квасите?

– Да нет. – Кела рухнул на матрац. – Я тут с молодежью базарю.

– Хороший шнур, – кивнул парень н вышел со штангой.

– Про «Союз Сатаны и Антихриста» слышал? – спросил Кела Лапина.

– Это что?

– А про «Бне Мойше»?

– Нет.

Кела вздохнул:

– Ёптеть, чем вы, на хуй, дышите, не понятно!

– Компутэром, – Гена заглянул в комнату.

– Компутэром, на хуй, – кивнул Кела. – А ты знаешь, кто и где придумал Интернет? И зачем придумал?

– Сто раз уже говорил, – почесал щеку Гена. – А чего… все в мире придумали евреи и китайцы.

– А ты «Имя мое Легион» читал? – Кела перевел взгляд на Лапина.

В дверь позвонили.

– Открой, – кивнул Кела Гене.

Вошел тот же парень в кожаном. Со штангой в руке.

– Кел, слушай, я чего забыл: там в пятницу Вован к себе звал. Помахаться. Поедешь?

– Давай.

– Я зайду тогда.

– Давай. Во, Витек, «Имя мое Легион» не читали.