Тигр в камуфляже (Блокпост)   ::   Пучков Лев

Двое из них ужасно здоровы телесно — этакие шкафчики, лепленные на заказ в одном цехе по производству бандитской плоти: каменные подбородки, саженные плечи, сантиметровая щетина на квадратных черепах. Они даже одеты одинаково, в качественные кожаные куртки на меху и однообразные собольи шапки, которые держат сейчас на коленях. По всей видимости, то, что сейчас происходит, для них не в новинку: ребятишки лениво таращатся на шамана и позевывают. Третий от них здорово отличается — это маленький толстый живчик лет сорока, одетый в дорогое кашемировое пальто. Его жесткие черные кудряшки непослушно выбиваются из-под смешного лисьего треуха, — видимо, дядя впопыхах схватил первую попавшуюся шапку, собираясь в тайгу.

Кудряш заметно волнуется: он неотрывно следит за каждым движением Тутола и нервно вытирает вспотевшее лицо влажным носовым платком.

Четвертый «гость» лежит на приземистом топчане, сколоченном из листвяных плах. Это крупный немолодой мужчина в богатом костюме, порванном в нескольких местах по швам, и некогда белоснежной сорочке явно иноземного происхождения. В настоящий момент сорочка насквозь пропитана потом, однако совсем не по причине высокой температуры: легкий парок от дыхания собравшихся свидетельствует о том, что в помещении ненамного теплее, чем на улице. Просто этот самый четвертый намертво привязан к топчану кожаными ремнями, рот его пока что залеплен скотчем, и вообще — он явно в курсе того, что с ним собираются делать. И это ему страшно не нравится.

— Обба-ба-утта! Ваа-хикка-алк-утта! Обба-ба… — продолжает свое шаман, разбрызгивая вокруг себя пахучее варево и все более погружаясь в состояние ритуального транса. Бубен негромко постукивает — раб следит за правой рукой хозяина. Как только тот бросит на пол кастрюлю и метелку, надо успеть подтащить к нему берестяной короб с инструментом, подать два предмета и успеть одним прыжком занять исходную позицию, продолжая долбить рассохшейся кожей по коленке. Его место в процедуре строго определено, отклонений быть не может — иначе шаман превратит его в собаку. Так, по крайней мере, он говорит — будешь баловаться, сволочь, превращу в шелудивого пса. Будешь бегать в упряжке и жрать вонючую ворвань, пока не сдохнешь! Васька шаману верит — как можно сомневаться в правдивости такого большого колдуна? А потому и старается не упустить малейшего движения хозяина — не хочется бегать в упряжке…

— Что-то он мне не нравится, — негромко объявляет кашемировый. — Ну, обезьяна и обезьяна — смотреть противно… И грязный какой-то — фу! Еще занесет инфекцию, и окочурится наш… Тогда как? Вы такой вариант не предусмотрели?

— Не боись, братан, — хрипит один из «шкафов», тот, что постарше и помясистее. — Ты не смотри, что он такой стремный: дела делает — я те дам! Мы ж не первый год кантуемся — ни разу еще не подставил. Правда, до того тупые получаются эти — ну, которые того… короче, я те дам!

— Ну-ну, посмотрим, — недовольно бормочет кашемировый кудряш. — Если только все выйдет, это будет последний раз, когда вы… когда мы к нему обратились.

— Не понял, — удивляется старший «шкаф». — Почему так?

— Больно дорогой пациент, — поясняет кудряш, кивая в сторону распростертого на топчане пленника. — Нам уже не нужно будет никаких услуг подобного рода… ну, если все получится, конечно, — и суеверно сплевывает три раза через левое плечо.

Общаются они тихо, однако их разговор слышит посторонний. Он сидит за стенкой, в небольшом чулане и тоже наблюдает за процедурой. В стене чулана просверлены два отверстия — в одно вставлен объектив видеокамеры, бесстрастно фиксирующей ход событий, а ко второму посторонний периодически прижимает бесцветный глаз — смотрит.