Мечтатели   ::   Музиль Роберт

Небольшая смущенная пауза.

Мария. Томас меня разбудил, сегодня он был на редкость беспокоен. (Смущенно.) Нет... то есть... хотя в конце концов почему бы не сказать и так?

Ансельм (иронически). Ну разумеется, почему бы и нет?.. Что тут такого?

Томас. А что ты думаешь насчет Йозефа?

Мария. Регина все ж таки вряд ли успела показать ему то письмо.

Ансельм. Н-да. Я с Региной еще не говорил.

Томас. Она где-то здесь. Это ее очень взволновало.

Мария (видя, что Анселъм как будто бы собирается уйти). Нет-нет. Письмо у меня. Для начала прочтите. (Отдает Ансельму письмо.)

Томас на некоторое время уходит в спальню, оставив дверь открытой. Ансельм

заглядывает в письмо, но тотчас перестает читать и смотрит на Марию.

Читайте же.

Ансельм влезает в окно

Ансельм. Вам случалось когда-нибудь видеть сны, в которых человек хорошо знакомый, бесконечно ласковый и нежный, вдруг предстает чужим, этакой сплошной мешаниной требовательных желаний и чувства собственности?

Mapия. А потом перед тобой взбудораженная куча палой листвы, и что-то под ней в любую минуту может взорваться?

Ансельм. Ладно, Мария; раньше, когда вы были девушкой Марией, я был вашим другом, а теперь вы носите имя Томаса, и я взорваться не могу.

Mapия. И при этом вы беспрестанно смотритесь в зеркало!

Ансельм (застигнутый врасплох). Думаете, я себя вижу? Господи, ну да, конечно, как пятно в зеркале. Глаза - это руки, ни разу в жизни не мытые; оттого-то они сохраняют грязную привычку трогать все подряд. И воспрепятствовать невозможно! Иногда мне хочется прокалить их, чтобы, очистившись от всех прикосновений, они сберегали только ваш образ.

Мария. Господи Боже, Ансельм!

Ансельм. Да, вам смешно, по-вашему, это преувеличение, каких хороший интеллигентный вкус избегает. Экий спесивый блюститель. Ох и побледнеет этот сверхинтеллигентный вкус, коли глаза впрямь зашипят на раскаленной стали! И, разбежавшись каплями, испарятся!

Мария. Фу! Опять вы смакуете эти мерзости!

Ансельм (с жаром). Я бы, не дрогнув, повернул нож и в вашем сердце! Если б мог однажды вернуть вас с порога. Где женщины расстаются с корсетом. С заемной "опорой". Со здравым смыслом вьючного животного, который все сносит - детей и больных, мужчин и безрассудное убийство на кухне.

Mapия. Да читайте же наконец! У вас правда есть что обсудить, и срочно.

Ансельм (смягчившись от ее решительности). Как все-таки замечательно, что вам никогда не удается застать меня врасплох. Я заранее знаю все, что вы сделаете. Заранее ощущаю это в себе как болезненно набухшую почку.

Мария. Разумеется, простенькие идейки здравого смысла угадать несложно!

Ансельм. Я не хочу необыкновенных переживаний! Самые глубокие переживания - будничные, нужно только освободить их от привычности. (Тихо.) Вот этого он не знает. А вы теперь не знаете себя. Измельчали под его влиянием.

Мария. Вы уже слышали мой ответ: я люблю Томаса.

Ансельм. Я не спрашиваю, любите ли вы его; на этот вопрос ответа вообще нет!.. (Сдерживаясь.) Решайте сами, может быть, здесь то, о чем я вам сейчас расскажу. Однажды меня захватила, заворожила... ива. На просторной лужайке только и были - я и одно это дерево. И я еле устоял на ногах, ибо то, что так сиротливо сплелось и завязалось узлом в его сучьях, этот страшный ровный поток жизни, я чувствовал в себе, но мягким, податливым, текучим. И я упал на колени! (Секунду тщетно ждет от Марии отклика.) Вот и все мои чувства. И к вам тоже.

Мария. Ансельм... подобные преувеличения мало что стоят. Ну почувствовали вы это, так ведь даже ниц не пали по-настоящему.

Ансельм. Вот как?! Томас и вправду начисто лишил вас глубины.

Мария. Вы безобразно относитесь и ко мне, и к Регине.

Ансельм.