Михаил Ходорковский. Узник тишины: История про то, как человеку в России стать свободным и что ему за это будет   ::   Панюшкин Валерий Валерьевич

Или он сбежал из подвалов Лубянки? Или это либералы его отпустили? Или точно так же спецслужбы отпустили его тогда, как и потом много раз отпускали в Дагестане и в Чечне из окружения, в первую и во вторую чеченскую войну?

Потом был еще Пригородный район в Осетии, резня, спровоцированная якобы национальной рознью.

Средства массовой информации сообщали, что ингуши, дескать, напали на осетин, и убивали женщин и выжигали им половые органы. И зачем выжигать половые органы понятно: ингуши мусульмане, осетины христиане, мусульманки от христианок половыми органами отличаются разительно — мусульманки их бреют. И если половые органы выжжены, то нельзя узнать досужему телезрителю, кто на самом деле начал резню, мертвую осетинку он видит или мертвую ингушку, нужно расследование, а расследования никто не дождался, все только привыкли к крови.

А в 1993 году по приказу президента Ельцина расстрелян был парламент, тогда же, когда решено было приватизировать госсобственность за ваучеры. И чем же президент Ельцин лучше президента Путина, который парламент всего лишь отстроил так, как ему удобно?

Про мятеж 93-го активный его участник, молодой коммунист, говорил мне, что они, люди, штурмовавшие тогда мэрию и телецентр Останкино, боролись за справедливость и свободу. Мы познакомились в 2004 году в Киеве. Он работал в штабе кандидата в президенты Януковича, и при мне диктовал информационным агентствам для публикации заведомо ложные результаты голосования. Видимо, и его, молодого коммуниста, девяностые годы в России не научили добру.

А в 1994 году, кроме приватизации, началась еще и чеченская война. Война, которая сделает молодого журналиста Мовлади Удугова, молодого поэта Зелимхана Яндарбиева и молодого артиста Ахмеда Закаева повстанцами, с их точки зрения, и террористами, с точки зрения федеральной власти. Началась война! Люди вышли на улицы протестовать против войны, но вскоре отвлеклись: рекламный экскаваторщик Леня Голубков по телевизору учил обывателя, как надо вкладывать приватизационные ваучеры и чертил в телеэкране маниловские графики своего финансового преуспеяния. Люди носились с ваучерами, как с писаными торбами, и думали, куда бы их лучше вложить: в МММ или в «Хопер-инвест». А когда ваучеры сгорели, куда бы их ни вкладывать, хоть в МММ, хоть в «Хопер-инвест», тот самый народ, который вчера еще ходил на многотысячные антивоенные демонстрации, стал беспокоиться о сгоревших ваучерах больше, чем о сгоревших до состояния угольных чурбачков танкистах в Грозном. Вот какими мы стали чудовищами.

А были же еще бандитские разборки, стрельба на улицах, до сих пор остающаяся обыденным делом на Кавказе. Стреляют не либералы, стреляют военные. А был же еще героин, продаваемый открыто при небескорыстном попустительстве милиции. Где это в милиции вы видели либералов? В начале девяностых годов я зарабатывал распродажей ошметков незавершенного своего образования — преподавал итальянский язык. Лучшими моими ученицами были валютные проститутки: кроме оплаты уроков (с которой я не отчислял, разумеется, никаких налогов) девушки на каждый урок приносили для моего ребенка еще и бесценное лакомство — йогурт.

Моя мама, врач и доктор наук в приватизацию верила, говорила: — Не все же обманщики. Надо просто подумать, и вложить ваучеры в какое-нибудь серьезное производство.

Почему нельзя вложить в газ или в нефть, или в землю?

— Потому что, мамочка, — отвечал я, догадавшись уже, что на всякий случай надо не верить никому и тогда не будешь обманут, потому что коммунистическая наша Дума запретила приватизировать газ, нефть, или землю. Выставили на приватизацию никому не нужные остановившиеся заводы, и вот думай теперь, который из них оживет. Я отказываюсь думать об этом.