Моя Антония   ::   Кэсер Уилла

Нахмурился, подумал с минуту и прибавил впереди еще одно слово: "моя" - "Моя Антония". Теперь заглавие, видимо, пришлось ему по душе.

Optima dies... prima fugit.

Virgil

Лучшие самые дни убегают... ранее всех.

Вергилий "Георгики"

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СЕМЕЙСТВО ШИМЕРДОВ

1

Впервые я услышал об Антонии во время бесконечного, как мне тогда показалось, переезда через огромную центральную равнину Северной Америки. В ту пору мне было десять лет, мои родители умерли оба в один год, и родственники отправили меня из Виргинии в Небраску к бабушке и деду. В дороге за мной присматривал уроженец Синих гор Джейк Марпол, один из подручных отца на старой ферме, ехавший теперь работать на Запад к моему деду. Джейк разбирался в жизни немногим лучше меня. До того дня, как мы пустились на поиски счастья в неизведанные края, он ни разу не ездил на поезде.

Весь путь мы проделали в сидячих вагонах, и с каждым днем копоти и грязи на нас прибавлялось и прибавлялось. Джейк покупал все, что предлагали мальчишки-разносчики: сласти, апельсины, блестящие медные пуговицы, брелоки для часов, а мне он купил книгу "Жизнь Джесси Джеймса" [Джесси Джеймс (1847-1882) - во время Гражданской войны, сколотив собственный отряд, сражался на стороне южан; по окончании войны был объявлен вне закона; шестнадцать лет занимался разбоем; за голову его был назначен выкуп; был убит своими же сообщниками; его храбрость и романтические приключения прославлены в ковбойских песнях и преданиях], и я до сих пор считаю ее самой интересной книгой из всех, что я читал. После Чикаго нас опекал приветливый проводник, который как свои пять пальцев знал места, куда мы ехали, и, когда мы рассказали о себе, дал нам множество советов. Он показался нам человеком бывалым, много повидавшим и объездившим чуть ли не весь свет - он так и сыпал названиями дальних штатов и городов. Бесчисленные брелоки, кольца и булавки свидетельствовали о его принадлежности к различным братствам. Даже на запонках у него красовались иероглифы - словом, знаков на нем было не меньше, чем на египетском обелиске.

Подсев к нам как-то раз поболтать, он сказал, что впереди, в вагоне для иммигрантов, едет семейство "из-за океана", и направляются они туда же, куда и мы.

- Никто из них по-английски ни слова не знает, кроме одной девочки, да и она только и может сказать: "Нам Черный Ястреб, Небраска". Ей лет двенадцать или тринадцать, чуть-чуть постарше тебя, Джим, а шустрая какая! Хочешь, я сведу тебя к ней познакомиться? И глазищи у нее красивые карие.

Последние его слова совсем меня сконфузили, я покачал головой и уткнулся в "Джесси Джеймса". Джейк одобрительно кивнул мне и сказал, что от иностранцев того и гляди подхватишь какую-нибудь заразу.

Я не помню, как мы переправились через Миссури, как целый день ехали по Небраске. Наверно, к тому времени мы пересекли уже столько рек, что я на них и смотреть перестал. Что же до Небраски, то меня поразило одно - мы ехали и ехали с утра до ночи, а Небраска все не кончалась.

Я уже давно спал, свернувшись калачиком на красном плюшевом сиденье, когда мы наконец доехали до Черного Ястреба. Джейк разбудил меня и взял за руку. Спотыкаясь, мы спустились на деревянную платформу, по которой сновали какие-то люди с фонарями. Не видно было ни города, ни даже огней вдали - нас окружала непроглядная тьма. Паровоз тяжело отдувался после долгого бега. Красные отблески топки освещали кучку людей на платформе, рядом с ними громоздились узлы и сундуки. Я понял, что это и есть семья иммигрантов, о которой рассказывал проводник. У женщины голова была повязана платком с бахромой; она прижимала к груди, словно ребенка, небольшую железную шкатулку. Возле нее стоял высокий и сутулый пожилой мужчина.