Мы к вам приедем   ::   Лекух Дмитрий

А какие тут могут быть еще сомнения, если он аж целых троих телок на заднем сиденье «коробочки» уместил?

Чтоб, видно, «полным полна» была...

А на переднем – Серхио пристроил своего штурмана и еще одного моего приятеля.

– Привет, – орет, перекрикивая бубухающий из динамиков тачки ганста-рэп, – Дан. Чего звал-то?

Морщусь, показываю пальцами, чтобы звук прикрутил и из машины вылез.

Что я ему, совсем мутик, сквозь это говно скандировать?

Не на стадионе находимся...

Вылезают вместе с Серхио, подходят, здороваются.

Телки остаются в тачке и продолжают наслаждаться «творчеством» радостно бандитствующих американских ниггеров...

– Так что звал-то? – снова спрашивает.

Жму плечами.

– Проставиться решил, – говорю. – В «Джон Булле». Так что отправляй своих метелок куда-нибудь в Химки, у них как раз для этого дела раскрас подходящий. И возвращайся без машины, на такси, как я и просил. Иначе будешь компот пить вместо «Гиннеса».

– Ну, – соображает, – тачку я тут неподалеку брошу. У отцовского офиса на стоянке, меня там знают. Теток спнуть – тоже две секунды, потому как нефига на этих чувырл благородные напитки переводить. И проставы я тоже люблю. Вот только хотелось бы знать, по какому поводу?

Чешу затылок, сдвигаю поглубже на лоб длинный, старательно изогнутый своими руками козырек темной «стоун-айлендовской» бейсболки.

– В принципе, – вздыхаю, – я это как раз в пабе и хотел сказать. Но раз уж ты спросил, то – чего уж там, не будем кота за яйца тянуть: я закрываю гоночный сезон и ухожу из стрит-рейсинга. Навсегда.

– Оп-па! – выдыхает обалдевший вконец Серхио, а Никитос только морщит лоб и тоскливо играет желваками.

– Я, вообще-то, – говорит, – что-то такое и предполагал. Ты Али зассал, да?

– С чего бы это?! – охреневаю.

– Ну как, – мотает головой, – ты же у Инги штурманом весь этот сезон откатал, про вас уже слухи разные пошли. Она ж, всем известно, – баба скучающая. А он, говорят, – просто звиздец, какой ревнивый...

– Я, – леденею, – тебе сейчас, Никит, просто так табло разрисую, что тебя даже родная мама по фотографии не опознает. Или, на выбор, с Гарри Мажором поближе познакомлю, он у нас – старший, быстро определит, под каким деревом тебе могилу копать. Кто у нас, в тусне рейсинговой, главный по слухам и шепоткам, мне хорошо известно. И кто – главный завистник ее – тоже понятно. Если еще хоть раз про Ингу какую гадость понесешь – тебе хана, усвоил? А с Глебом, если потребуется, – я сам поговорю, объясню, что это говно – полная лажа, понял? Есть у меня на него и другие выходы, кроме Инги, ты знаешь...

– Да я что, я ничего, – елозит. – Так, сдуру сказанул. Просто подумалось, если уходишь – должна же быть какая-нибудь причина. А то, что ты уходить намыливаешься, я уже давно сообразил, просто не спрашивал...

– Так лучше бы спросил, придурок! – вконец зверея, рявкаю, сгребаю его за шкирдон, но тут же и оттаиваю.

Характер такой.

А на Никитоса обижаться – бесполезно. Он – такой, уже не переделаешь. Даже бить бессмысленно. Отпускаю.

Делаю вид, что бережно расправляю воротник его модной курточки.

– Ладно, – говорю, – вали. «Субару» паркуй и метелок на фиг отправляй. Проставу я еще не отменял, вроде. В пабе столик ждет, на шестерых заказанный. Туда как раз через час-полтора Инга с командой подтянутся, я их тоже пригласил, естественно. Больше года вместе выступали все-таки...

Он судорожно сглатывает, кивает и почти бегом припускает к машине.

Лицо, блин, – белее простыни.

И этот слизняк – мой друг?

Нет, кажется, я все-таки все правильно делаю.

Серхио остается, мы садимся на нагретый солнцем бетонный параллелепипед, достаем сигареты, закуриваем.

Пивка бы сейчас.

Холодного.

Ладно, позже...