Наследник великой Франции   ::   Лепеллетье Эдмон

 – Но когда же наступит конец моему тягостному существованию?

После того, как будто утомленный усилием над собой, герцог опять опустился на подушки, не сказав больше ни слова. Мать осталась при нем.

Около полуночи он внезапно приподнялся на постели с возгласом:

– Я умираю! Умираю!

Дежурный камергер, барон фон Молль, и лакей, не покидавший больного, обняли его, стараясь поддержать, потому что он рвался куда-то. Мать бросилась к нему со словами:

– Сын мой, сын мой, успокойся, ложись!

– Нет, нет, матушка! – возразил герцог. – Я хочу видеть Лизбет! Где Лизбет?

Мария Луиза бросилась к нему и старалась поцеловать его.

Однако в этот момент умирающий воскликнул:

– Прощайте! Я иду к моему отцу!

Архиепископ Вагнер поспешно вернулся, когда его уведомили, что наступают последние минуты принца. Он хотел преподать ему последнее благословение, но смерть опередила его; герцог Рейхштадтский уже не мог ничего слышать. Было восемь минут шестого 22 июля 1832 года.

Болезнь, а может быть и отрава (потому что выпитое принцем снадобье еврея Мельхиседека не подвергали химическому анализу и история может занести на свои страницы лишь подозрения в возможности отравления с помощью какого-нибудь темного агента) совершили таким образом свое страшное дело к вящей славе Священного союза и к успокоению взволнованной деятельностью Наполеона Европы. Европейские монархи избавились от своего кошмара, а в Шенбруннском дворце закончились муки отца и ребенка. Династия Наполеонов была погребена в двух могилах. За гробом, уравнивающим все состояния, Лизбет и Франц соединились.

* * *



Перед смертью, во время долгих недель агонии, герцог Рейхштадтский призвал к себе однажды Мюллера и его дочь Эльзу. Он сообщил им, что по его просьбе управляющий дворцом ввиду открывшихся вакансий принял на службу троих новых сторожей – Карла Линдера, Альберта Вейса и Фридриха Блума. Получив одновременно должность, которую Мюллер ставил непременным условием своего согласия на брак с его дочерью, трое соперников очутились в одинаковом положении. Фридрих Блум и Карл Линдер оказывали герцогу услуги. Альберта Вейса ему настоятельно рекомендовала графиня Наполеона Камерата, умоляя своего кузена простить ее чудачество и переодевание в память его великого отца. Не желая отдать никому из них предпочтения, герцог предоставил выбор жениха самой Эльзе. Она поблагодарила его и сказала, что не спешит с замужеством, а потому намерена отложить свое окончательное решение до следующей весны.

По приказу канцлера Меттерниха полиция произвела обыск в лавке старьевщика Мельхиседека. Агенты явились туда, чтобы арестовать некую Рахиль, проживавшую у старого еврея, которая в действительности была Лидией д'Орво, вдовой итальянского маркиза Люперкати. Однако полицейские нашли торговца мертвым в его лавочке, вероятно отравленным, а маркиза Люперкати скрылась.

Уильям Басерт покинул Вену с каким-то неизвестным назначением. По слухам, он вернулся в Италию, где примкнул к карбонариям и вскоре приобрел среди них большое влияние. Он по-прежнему переписывался с английскими министрами, которые посылали ему поздравления и субсидии, хотя лорд Басерт как будто не имел никаких служебных дел с британским правительством.

Андрэ вернулся во Францию с ла Виолеттом и, отыскав Анни, спросил ее, помнит ли она, простая маленькая лондонская цветочница, его прежние клятвы. Ответ последовал такой, что несколько недель спустя Анни и Андрэ соединились узами супружества. Люси Элфинстон, весьма счастливая, забыла отчасти свои огорчения при виде радости сына и счастья Анни.

* * *



Прах несчастного герцога Рейхштадтского был с большой пышностью предан земле в склепе церкви капуцинов в Вене, усыпальнице австрийского императорского дома.