Неоцененные услуги   ::   Лесков Николай Семенович

Сначала князь и Жомини говорили между прочим о старой и новой дипломатических школах, о "меттерниховщине" и "горчаковщине" и противупоставляли приемам этих дипломатов "прямолинейный бисмаркизм". Князь в этот раз рыскал на славянофильских крыльях и на скаку метал "пестрый фараон". Он отстаивал "народный смысл" и безусловно отрицал какой бы то ни было дипломатических приемах, причем особенно едко осмеивал так называемые "интриги". По его словам, все интриги дипломатов всегда были только вредны, и никогда ни одна из них не повела ни к чему полезному.

- Ну уж, это слишком решительно сказано, - отозвался Жомини и добавил, что бывают случаи, когда прямо действовать в политике нельзя, и тогда интрижки бывают нужны и приносят пользу.

- Какого же рода это случаи?

- Разные, и, пожалуй, по преимуществу такие, когда приходится достигать полезных целей вопреки желаниям самого общества.

Князь пристал к нему с просьбою наглядно показать нам хоть несколько таких случаев, где интрига дипломатов, действовавшая в противность общественному желанию, была необходима и принесла несомненную пользу государству.

- Эта задача нелегкая, - отвечал Жомини, - но, однако, мне кажется, я могу ее исполнить и, может быть, немножко помирю вас с интригою. Начинаю без всяких вступлений, потому что буду говорить вам о фактах, очень недавних и притом самых общеизвестных. Я расскажу вам, если угодно, про три интриги.

Нам это, конечно, было угодно, и Жомини начал беседу.

II

- Первое - я думаю, вы помните, когда затеялось дело о признании независимости болгарской церкви?

- Да; помню, - отвечал князь.

- В таком разе, вы должны помнить и голоса, воздымавшиеся тогда в пользу константинопольского церковного главенства? - продолжал Жомини. Многим у нас очень хотелось, чтобы не была допущена самостоятельность церкви в Болгарии. По словам одной газеты, которую почему-то почитают в особом положении, - этого желали будто все истинные сыны церкви. Дипломатия, собственно говоря, всегда чувствует изрядное стеснение, когда ей приходится согласовать свои действия со вкусами церковных сыновей, и потому мы им всегда уступаем, в чем можем, но тут уступить было нельзя, потому что дело касалось общего положения, невнимание к которому со стороны церковных сыновей, прямо сказать, равнялось ослеплению. Если бы мы признали бесправие одной, хотя бы и маленькой, славянской державы иметь свою церковную независимость от константинопольских отцов, то мы подали бы логически вытекающий отсюда повод отвергать право точно такой же самостоятельности и за православною церковью в большой стране, потому что ведь не в величине страны дело...

Но тут князь перебил Жомини и сказал, что Россия и Болгария - это очень большая разница! и притом для нас этот вопрос о церковной самостоятельности уже давно решен в нашу пользу и под это решение никто не станет подкапываться.

- Конечно, конечно - покуда "с нами Бог" , но мы не знатоки церковного права и по своей дипломатической трусости боимся опираться на средства малоизвестные, и потому предпочли обратиться к тому, что уже испробовано и что дает известные, определенные результаты...

- То есть вы сынтриговали, чтобы болгарам не было запрета выделиться из-под зависимости патриарха.

- Да, - немножечко сынтриговали.

- И болгары вам за это прекрасно заплатили...

- Я не совсем ясно понимаю: о какой вы говорите плате? Вы, может быть, разумеете их "неблагодарность"?

- Конечно!

Жомини сделал гримасу и отвечал:

- Ну, благодарность в политике...