Неслышные голоса   ::   Шоу Ирвин

В перерыве между таймами тренер спросил Хьюго, как ему удалось пресечь в зародыше комбинацию по переводу мяча с фланга на фланг. И тому пришлось признать, что ничего не помнит. Не помнит, как команда уехала утром из гостиницы, и потребовалось добрых десять минут, пока он вспомнил имя тренера.

Доктор не разрешил Хьюго выйти на поле, и его значение для команды наглядно продемонстрировал тот факт, что они проиграли три приземления мяча в "городе" и попытку.

В самолете по дороге домой царила тишина. Тренер не поощрял веселья в команде, которая проиграла три приземления и попытку. И, как обычно в таких случаях, он запретил прикасаться к спиртному, полагающемуся пассажирам, так как не верил, что горький вкус поражения может быть смягчен алкоголем. С протяжным погребальным воем самолет рассекал ночную тьму.

Хьюго почувствовал себя лучше, хотя все так же не мог ничего вспомнить о матче. Его преследовала мысль, что до столкновения с левым крайним произошло что-то особенно и совершенно необычное, но что именно, ускользало от него. В начале салона шла игра в покер, и Хьюго решил присоединиться, чтобы отвлечься от бесполезных попыток вспомнить утренние события. Обычно он проигрывал, так как хватало одного взгляда в его честное открытое лицо, чтобы понять, какие у него карты.

То ли в самолете было слишком темно, и остальные игроки не видели выражение лица Хьюго, то ли в столкновении ему повредили какой-то нерв, и он потерял контроль над мимикой, но на этот раз он выигрывал гораздо чаще. И хотя не следил за точной суммой выигрыша, чувствовал, что удача поворачивается к нему лицом.

Примерно через час перед Хьюго уже выросла значительная горка фишек. На руках у него были три туза, два из которых он получил, поменяв четыре карты, и он собирался увеличить ставку Крканиуса, который сидел до него и на предыдущей сдаче поменял три карты. И вдруг, совершенно неожиданно, будто Крканиус наклонился и прошептал новости ему на ухо, он узнал, что у того на руках полная масть с джокером. Хьюго не стал делать ставку и бросил карты. Ставки поднимались, кто-то еще раскрыл Крканиуса, и он положил карты на стол. Полная масть, с джокером.

- Мне что-то не по себе,- выдохнул Хьюго.- Я хочу рассчитаться.

Он встал и вернулся на свое место. Погода в ту ночь не баловала, и самолет здорово болтало, а Хьюго сидел у иллюминатора, мучаясь угрызениями совести. Он оказался шулером. Конечно, он пытался найти оправдание, мог бы сказать, что захвачен врасплох, что такое произошло впервые, что он бросил карты не думая, но от себя-то не скроешься. Если бы не это странное сообщение, он поднял бы ставку на десять долларов, Крканиус тоже поднял бы ставку на десять долларов, и в итоге Крканиус сейчас был бы богаче минимум на 20 или З0 долларов. И как он ни старался оправдать себя, его совесть говорила, что он виновен, ибо вытащил эти тридцать долларов из бумажника Крканиуса.

Затем, как в вспышке магния, Хьюго вспомнил воскресный полдень - тот момент на поле, когда он, зная намерения защитника соперников, вышел вперед и блокировал левого крайнего. Тоже шулерство, хотя и в другой форме, и Хьюго не знал, что же ему теперь делать. Он мог бы не играть в покер, но ведь футболом он зарабатывал себе на жизнь.

Хьюго застонал. Он происходил из религиозной семьи, ревностно почитавшей заповеди Господни. Он не пил, не курил и верил в ад и рай.

После посадки Хьюго не поехал домой. Сибил была в

Чикаго, на свадьбе сестры, и ему не хотелось слоняться по пустой квартире. Крканиус, который оказался в крупном выигрыше, пригласил Хьюго и еще двух игроков пропустить стаканчик-другой в баре неподалеку, и Хьюго, хотя и не пил, согласился.

В баре, куда привел их Крканиус, было тесно и шумно.