Образчик разговора, 1945   ::   Набоков Владимир Владимирович

Откуда им было знать, что последующие ошибки и фантазии Адольфа Гитлера сведут на нет их завоевания, а противник устроит адское поле битвы из тех самых городов, которым, как думали эти немецкие парни, они подарили вечный мир. Браво маршируя по улицам во всем своем блеске, с великолепной военной техникой, под знаменами, они улыбались всем и вся, по-детски благодушны и благожелательны. Затем постепенно они осознали, что улицы, по которым они так задорно, так уверенно маршировали, окаймлены безмолвной и неподвижной толпой евреев, взиравших на них с ненавистью и оскорблявших каждого проходящего солдата - не словами: они были слишком умны для этого, но взглядами исподлобья и плохо скрытой насмешкой".

"Знаю я эти взгляды", - сказала миссис Холл мрачно.

"Но они не знали, - печально сказал доктор Шуб. - Вот в чем дело. Они были озадачены. Не понимали и были уязвлены. Какова же была их реакция? Сначала пытались побороть эту ненависть терпеливыми разъяснениями и маленькими знаками доброты. Но стена ненависти, обступившая их, становилась только толще. В конце концов пришлось изолировать главарей злобной и дерзкой коалиции. Что еще им оставалось делать?"

"Я случайно знаю старого русского еврея, - сказала миссис Малбери. Ну, просто деловой знакомый мистера Малбери. Он признался мне однажды, что с радостью задушил бы своими руками первого встречного немецкого солдата. Я была так поражена, что растерялась и не знала, что ответить".

"Я бы знала, - сказала коренастая дама, сидевшая широко расставив колени. - И вообще, слишком много разговоров о том, чтобы наказать немцев. Они тоже люди. Любой разумный человек согласится с вами, что они неповинны в так называемых зверствах, большая часть которых была, возможно, выдумана евреями. Меня выводит из себя, когда я слышу, что люди все еще толкуют о газовых и пыточных камерах, которые если и существовали, то обслуживались горсткой людей таких же невменяемых, как Гитлер".

"Так вот, следует учесть, - сказал доктор Шуб со своей кошмарной улыбкой, - и принять во внимание работу живого семитского воображения, которое воздействует на американскую прессу. Нельзя также забывать, что существовало множество чисто санитарных мероприятий, к которым вынуждена была прибегнуть дисциплинированная немецкая армия, имея дело с трупами стариков, умерших в полевых лагерях, и жертвами тифозных эпидемий. Я настолько свободен от каких-либо расовых предрассудков, что не понимаю, каким образом эта допотопная расовая проблематика определяет отношение, усвоенное к Германии сейчас, когда она капитулировала. И в особенности вспоминая, как англичане обращаются с туземным населением в своих колониях".

"Или как евреи-большевики поступили с русским народом - ай-я-яй", вставил полковник Мельников.

"Неужели это актуально еще и сегодня?" - спросила миссис Холл.

"Нет-нет, - испугался полковник, - великий русский народ проснулся, и моя страна - опять великая держава. У нас было три великих самодержца. У нас был Иван, которого враги прозвали Грозным, у нас был Петр Великий, и теперь у нас Иосиф Сталин. Я белый офицер и служил в царской гвардии, но я также русский патриот и православный христианин. Сегодня в каждом слове, долетающем из России, я чувствую мощь, чувствую величие нашей матушки России. Она опять страна солдат, оплот религии и настоящих славян. Также мне известно, что, когда Красная Армия входила в немецкие города, ни один волос не упал с немецких плеч".

"Головы", - сказала миссис Холл.

"Да, - исправился полковник. - Ни одной головы с их плеч".

"Мы все восхищаемся вашими соотечественниками, - сказала миссис Малбери. - Но как быть с коммунистической угрозой для Германии?"

"Позволю себе заметить, - сказал доктор Шуб, - что, если мы не проявим осторожности, не будет и Германии.