От некто к никто   ::   Борхес Хорхе Луис

Аннотация: Мифология, философия, религия – таковы главные темы включенных в книгу эссе, новелл и стихов выдающегося аргентинского писателя и мыслителя Хорхе Луиса Борхеса (1899 – 1986). Большинство было впервые опубликовано на русском языке в 1992 г. в данном сборнике, который переиздается по многочисленным просьбам читателей.

Книга рассчитана на всех интересующихся историей культуры, философии, религии.

---------------------------------------------

Хорхе Луис Борхес

От некто к никто



Первоначально Бог – это Боги [1] (Элохим), множественное число, соотносящееся то ли с величием, то ли с полнотой, гипотетический отзвук предшествующего политеизма либо предвестие провозглашенной в Никее доктрины [2] , гласящей, что Бог – это Один и Три. Элохим управляет глаголом в единственном числе; первый стих Закона буквально гласит: «В начале создал Боги небо и землю». За исключением неясности, вызванной множественным числом, Элохим конкретен. Он именуется Иегова Господь; упоминается, что он гулял по саду на свежем воздухе, или, как гласят английские версии [3] , «in the cool of the day» [4] . Его определяют черты человека; в одном месте Писания читаем: «И раскаялся Иегова, что создал человека на земле, и тяготился в сердце своем» [5] ; и в другом: «Ибо я, Иегова, Господь твой, Господь ревнивый» [6] ; и в третьем: «Я рек в огне гнева моего» [7] . Субъект подобных изречений, бесспорно, Некто, Некто телесный, чей облик поколеблет и сотрет время. Титулы его разнообразны: Сила Иакова, Камень Израиля, Я – это я. Господи сил, Царь царей. Последний, вдохновивший по противоположности Раба Рабов Господних у Григория Великого, в оригинале – царь в превосходной степени. «Если нечто возвеличивается или уничижается, – пишет фрай Луис де Леон [8] , – еврейский язык удваивает то же самое слово. Так, «Песнь Песней» – то же, что обиходное испанское «Песнь среди Песней», «человек среди людей», а именно – избранный, наиболее выдающийся и всех превосходящий». В первых веках нашей эры теологи обращаются к префиксу «omni», который до тех пор приберегали для атрибутов природы или Юпитера; получают хождение слова «omnipotente», «omniprуsente», «omniscio» [9] , повергающие Бога в почтенный хаос невообразимо превосходных степеней. Подобно всем прочим, и эта номенклатура ущемляет божество ; в конце V века загадочный автор [10] «Corpus Dionysiacum» [11] заявляет, что ни один утвердительный предикат Бог, не годится. О Боге ничего нельзя сказать утвердительно, только отрицательно. Шопенгауэр сухо замечает: «Это – единственно верная теология, лишенная, однако, содержания». Записанные по-гречески трактаты и послания, образующие «Corpus Dionysiacum», встречают в IX веке читателя, переводящего их на латынь, – Иоганнеса Эригену, или Скота, то есть Иоанна Ирландца, чье историческое имя – Скот Эригена, или Ирландец Ирландец. Он предлагает доктрину пантеистического толка: вещи мира – это теофании (откровения или проявления божественного), за которыми сокрыта единственная реальность, Господь, «не ведающая, однако, кто она есть, ибо она не есть нечто, и не подвластна ни собственному разумению, ни любому другому разуму». Она не мудра, ибо превыше мудрости, не блага, ибо превыше блага; она непостижимо превосходит и отрицает все атрибуты. Дабы определить ее, Иоанн Ирландец прибегает к слову «nihil», что значит «ничто»; Бог – это первичное «ничто» в «creatio ab nihilo», пропасть, где были зачаты архетипы, а позже – конкретные существа. Он есть Ничто и Ничто; кто представлял его таким, исходил из ощущения, что это больше, чем Некто или Нечто. Точно так же Шанкара учит, что в глубоком сне люди равны Вселенной, Богу.

Разумеется, описанный мной процесс не случаен.