Отдельные неудачи среди сплошных удач   ::   Окуджава Булат

В довершение всего пальто стоило дешевле, чем предполагалось, и этот внезапный красавец позволил себе купить шляпу из коричневого велюра, и еще осталось на такси, в котором он отправился к себе на работу.

В те годы я трудился в одном из столичных издательств, которого не называю, ибо, как подсказывал опыт, некоторые люди воспринимают мои нынешние откровения как удар по собственному престижу. Им кажется, что моя откровенность порочит не только меня, но и их, а у меня нет желания травмировать бывших моих сослуживцев.

Итак, приехал я к себе в издательство, вошел в комнату и по взглядам присутствующих понял, что я уже не тот, что был, - иной, иной...

Мой сослуживец, назовем его Виталием, сказал:

- Ба, а ты ничего себе! - И глаза у него повлажнели. - Послушай, а почему бы нам вечерком не выйти на Тверскую?

- И с какой целью? - спросил я рассеянно, но на самом-то деле весь напрягся, напружинился...

- Познакомимся с какой-нибудь достойной красоткой, - сказал Виталий, проведем время...

Я тут же представил себе эту красотку. У нее были длинные ноги. Светлые волосы струились по плечу. Правильное лицо украшали глубокие серые глаза. Улыбалась она ослепительно. Говорила низким голосом, слегка нараспев. Заканчивала аспирантуру по астрофизике...

- А ты уверен, - сказал я, - что достойные красотки ходят по Тверской, ожидая нас? - Но глухая надежда шевельнулась в моей израненной душе.

Вообще мне страшно было подумать подойти к незнакомой женщине на улице, но Виталий многозначительно улыбался.

Мы встретились у метро "Белорусская". Стояла промозглая осень. Под фонарем на сыром асфальте распласталась моя нервная, элегантная тень. Я решил не продавать себя дешево.

- Послушай, - сказал я, как человек, утомленный опытом, - только, пожалуйста, без всяких пошлостей, хватаний за руку и жалкой лжи...

Он посмотрел на меня многозначительно и ничего не ответил.

До площади Маяковского мы не встретили ничего примечательного. Напряжение мое усиливалось. Где вы, длинноногие мадонны, сочетающие в себе современную красоту, ум Сократа, нравственные богатства и старомодную женственность наших бабушек? Где же вы?

И тут Виталий резко шагнул в сторону.

- Вы одна, и это ужасно, - проворковал он. Перед нами стояла девушка. У нее было озябшее невыразительное лицо.

- Что-то есть в нашей встрече, - сказал Виталий с профессиональной настойчивостью. - Ведь мы встретились не на балу, а в промозглой осенней полутьме. Какая-то сила свела нас...

- И что же? - спросила она не очень дружелюбно.

- Пойдемте с нами в уют, в тепло, в музыку, в дружескую пещеру... Люди должны быть ближе друг к другу. Познакомьтесь, это мой приятель.

Она отвела мою руку и исчезла.

Я совсем забыл сказать, что нас ждала однокомнатная квартирка Виталия, где была бутылка коньяку, яблоки, торшер, диван и проигрыватель.

Мы пересекли площадь Маяковского. Мимо, дразня нас, проплыла мадонна, недоступная, как звезда. Ее сопровождал некто счастливый и благополучный, хотя, как я успел заметить, он был не так уж и прекрасен.

Затем перед нами возникли две довольно симпатичные красотки.

- Привет, - сказал им Виталий. - Кого я вижу!

Но они прошли мимо.

Однако время не стояло на месте, и площадь Пушкина мы пересекли уже значительно торопливее.

- Кстати, - сказал Виталий, - тебе надо поддерживать меня в разговоре. Ты молчишь, а они начинают бояться. Они думают: кто этот молчаливый красавец? К добру ли он? - И тихо засмеялся.

"Конечно, - подумал я, - это очень унизительно, но ведь где-то кто-то нас ждет? Ведь не может быть, чтобы все были окончательно разбиты на пары!"

- А я где-то читал, - сказал я, - что вообще женщин больше, чем мужчин.

- На земном шаре - да, - засмеялся Виталий, - но не на Тверской.

Мы двигались уже быстрым шагом. Внезапно он коснулся моего локтя:

- А вон идут наши...