Подлец   ::   Набоков Владимир Владимирович

Наташины губы задрожали, она быстро поцеловала его в щеку и вышла. Странно, что она не стала его умолять не драться. Собственно говоря, она должна была бы умолять его не драться. В наши дни никто не дерется. У нее те же духи, как... У кого? Нет, нет, он никогда не был женат.

А через некоторое время, так около семи, явились Митюшин и Гнушке. Они были мрачны. Гнушке сдержанно поклонился и протянул запечатанный конверт конторского вида. "Я получил твое глупейшее и грубейшее послание...-- У Антона Петровича выпал монокль, он вдавил его снова.-- Мне тебя очень жаль, но раз уж ты взял такой тон, то я не могу не принять вызова. Секунданты у тебя довольно дрянные. Берг ". У Антона Петровича появилась неприятная сухость во рту,-- и опять эта дурацкая дрожь в ногах... -- Ах, садитесь же,-- сказал он, и сам сел первый. Гнушке утонул в кресле, спохватился и сел на кончик. - Он пренахальный господин,-- с чувством проговорил Митюшин.-- Представь себе, он все время смеялся, так что я ему чуть не заехал в зубы. Гнушке кашлянул и сказал:

-- Одно могу вам посоветовать; цельтесь хорошо, потому что он тоже будет хорошо целиться.

Перед глазами у Антона Петровича мелькнула страничка в записной книжке, исписанная крестиками, а еще кроме этого: картонная фигура, которая вырывает у другой картонной фигуры зуб.

-- Он опасная личность,-- сказал Гнушке и откинулся в кресле, и опять утонул, и опять сел на кончик.

-- Кто будет докладывать, Генрих, ты или я? -- спросил Митюшин, жуя папиросу и большим пальцем дергая колесико зажигалки.

-- Лучше уж ты,-- сказал Гнушке.

-- У нас был очень оживленный день,-- начал Митюшин, тараща голубые свои глаза на Антона Петровича.-- Ровно в половину девятого мы с Генрихом, который был еще вдрызг пьян...

-- Я протестую,-- сказал Гнушке.

-- ...направились к господину Бергу. Он попивал кофе. Мы ему-- раз! всучили твое письмецо. Которое он прочел. И что он тут сделал, Генрих?-- Да, рассмеялся. Мы подождали, пока он кончит ржать, и Генрих спросил, какие у него планы.

-- Нет, не планы, а как он намерен реагировать,-- поправил Гнушке.

-- ...реагировать. На это господин Берг ответил, что он согласен драться и что выбирает пистолет. Дальнейшие условия такие: двадцать шагов, никакого барьера, и просто стреляют по команде: раз, два, три. Засим... Что еще, Генрих?

-- Если нельзя достать дуэльные пистолеты, то стреляют из браунингов,-- сказал Гнушке.

-- Из браунингов. Выяснив это, мы спросили у господина Берга, как снестись с его секундантами. Он вышел телефонировать. Потом написал вот это письмо. Между прочим, он все время острил. Далее было вот что: мы пошли в кафе встретиться с его господами, Я купил Гнушке гвоздику в петлицу. По гвоздике они и узнали нас. Представились, ну, одним словом, все честь честью. Зовут их Малинин и Буренин.

-- Не совсем точно,-- вставил Гнушке.-- Буренин и полковник Магеровский.

-- Это неважно,-- сказал Митюшин и продолжал.-- Тут начинается эпопея. С этими господами мы поехали за город отыскивать место. Знаешь Вайсдорф -- это за Ваннзе. Ну вот. Мы там погуляли по лесу и нашли прогалину, где, оказывается, эти господа со своими дамами устраивали на днях пикничок. Прогалина небольшая, кругом лес да лес. Словом, место идеальное. Видишь, какие у меня сапоги,-- совсем белые от пыли.

-- У меня тоже,-- сказал Гнушке.-- Вообще прогулка была утомительная.

-- Сегодня жарко,-- сказал Митюшин.-- Еще жарче, чем вчера.

-- Значительно жарче,-- сказал Гнушке. Митюшин с чрезмерной тщательностью стал давить папиросу в пепельнице. Молчание. У Антона Петровича сердце билось в пищеводе. Он попробовал его проглотить. но оно застучало еще сильнее. Когда же дуэль? Завтра? Почему они не говорят? Может быть, послезавтра? Лучше было бы послезавтра...

Митюшин и Гнушке переглянулись и встали.