Последнее лето   ::   Почивалин Николай Михайлович

расте!

Пережидая, Тарас Константинович остановился, молча кивал ребятам. Когда-то из школьных дверей выходила его Маша - сначала молоденькая, с милыми ямочками на щеках, потом - постаревшая, виновато сияющая ему навстречу тревожными глазами. "Возьми, Тарас, тетради, что-то я нынче устала..." Школа тогда тут стояла другая - деревянная, низкая. Эту поставили уже после Маши - хлопотала о ней больше всех, а успела только увидеть, как под фундамент котлован рыть начали. Сейчас бы порадовалась и школе, и сорванцам этим...

Настроение у Тараса Константиновича не изменилось, разве что чуть глубже вздохнулось, он снова размеренно двинулся вперед - . коренастый, с седой кудлатой головой, в распахнутой коричневой болонье, взгорбленной от заложенных на спине кулаков.

У гаража травянисто блестел новенький с поднятым капотом "ГАЗ-69" Тарас Константинович выбил его перед самой поездкой на курорт, ухитрившись сохранить и прежний, немедленно отправленный в капиталку. Сухой длинный Петр, согнувшись, как вопросительный знак, подливал масло; рядом, опершись на укороченные алюминиевые костыли, стоял, поджидая, главный агроном Забнев - в куцей кепчонке на густых медных волосах, с широкой борцовской грудью, обтянутой до горла черным толстым свитером, с аккуратно зашпиленной у самого паха левой штаниной. И что, спрашивается, с одной штаниной не шьют? - материалу меньше, дешевле бы. Хотя, шут их знает, может, наоборот, дороже еще выйдет: не стандарт, спецпошив посчитают... А Петр машину бережет: ни одной царапинки, как с иголочки...

В голову лезла всякая ерунда, Тарас Константинович, подходя, сумрачно усмехнулся: бурчишь, старый пенек, бурчишь!

- Куда собрался, Александр Федорович?

- В третье, - крутнувшись на ярко начищенном сапоге, ответил Забнев. Молодое продолговатое лицо его загорело уже так, словно был август, а не начало мая; серые под белесыми ресницами глаза взглянули на директора-отпускника с веселым любопытством: сегодня они уже сталкивались не в первый раз.

- Там управляющий есть - Игонькин. Не подменяй.

- То-то и оно, что Игонькин, - чуть нажав на фамилию, отозвался Забнев; серые глаза его остались неулыбчивыми, и только веки чуть сузились.

Тарас Константинович смолчал. Заведующего третьим ртделением Игонькина, побывавшего в районе на многих средних руководящих должностях, он держал по неооходимости - начальство давило. Есть такой сорт людей:

пользы от него, как от козла молока, а тронь - вони не оберешься. Намекать не хитро, попробуй избавиться!

- Все равно во все лезть самому незачем, - несговористо сказал Тарас Константинович. - Обедал хоть сегодня?

- А сами чего всюду ходите? - обойдя вопрос об обеде, усмешливо спросил Забнев. - Вместо того чтобы отдыхать?

- Наотдыхался... Чего ты со мной, стариком, равняешься? У меня ничего другого и нет, кроме вот этого... - Тарас Константинович хотел показать, что он имел в виду, но руки все еще были за спиной, и он коротко мотнул в сторону кудлатой головой.

- Готово, - захлопнув капот, объявил Петр, демонстративно обращаясь к главному агроному, а ие к директору. Вытерев руки ветоптью, он сел в кабину, включил зажигание. За глаза в совхозе шофера называли заместителем директора - за его полнейшую осведомленность в делах и самостоятельность в суждениях. Тарас Константинович знал об этом, посмеивался, независимость Петра ему даже импонировала, но сейчас подчеркнутое невнимание шофера к нему задело. "Вы пока для меня - отдыхающий, не больше, поздороваться я еще утром поздоровался, а разговоры разговаривать нам некогда: ехать пора". Так примерно истолковал Тарас Константинович позу и вид своего персонального водителя.