Уйди скорей и не спеши обратно   ::   Варгас Фред

Декамбре был у себя, он все еще был бледен, но держался, как всегда, прямо и сейчас вел беседу с огромным краснолицым и очень взволнованным мужчиной, сидящем напротив.

– О, – воскликнул Декамбре, бросив взгляд сначала на Адамберга, затем на его сандалии. – Вот и посланник богов, Гермес. Вы принесли новости?

– В городе мир и покой, Декамбре.

– Подождите минутку, комиссар. У меня консультация.

Адамберг отошел к двери, успев уловить обрывок возобновившейся беседы.

– На этот раз все разбито, – жаловался человек.

– Все уже склеилось, – отвечал Декамбре.

– Нет, разбилось.

Минут через десять Декамбре пригласил Адамберга и усадил на стул, который еще хранил тепло посетителя.

– Что там такое разбилось? – спросил Адамберг. – Мебель? Руки-ноги?

– Любовь. Двадцать семь ссор и двадцать семь примирений с одной и той же женщиной, абсолютный рекорд в моей практике. Мы называем его Реми-погромщик.

– И что вы советуете?

– Никогда ничего. Я пытаюсь понять, чего хотят люди, и помочь им этого достичь. Вот что я называю быть консультантом. Если завтра он захочет помириться, я ему помогу. А вы, комиссар, вы чего бы хотели?

– Не знаю. А может статься, мне все равно.

– В таком случае я не в силах вам помочь.

– Нет. Тут никто не поможет. Так было всегда.

Декамбре с легкой улыбкой откинулся на спинку стула.

– Я ошибся насчет Дамаса?

– Напротив. Вы хороший знаток людей.

– Он не мог убить по-настоящему , я знал это. По-настоящему он этого не хотел.

– Вы с ним виделись?

– Час назад он пришел к себе в магазин, но жалюзи не открыл.

– Он был на оглашении?

– Слишком поздно. В будни вечернее оглашение начинается в десять минут седьмого.

– Прошу прощения. Я часто путаю часы и дни.

– Большой беды в этом нет.

– Да нет, иногда бывает. Я поручил Дамаса одному врачу.

– Вы правильно сделали. Он рухнул с небес на землю, такое всегда неприятно. Наверху нет того, что можно разбить, но нельзя склеить. Потому он и обитал там.

– Что Лизбета?

– Она сразу пошла к нему.

– Ясно.

– Ева будет огорчена.

– Понятное дело, – проговорил Адамберг.

Потом он немного помолчал.

– Видите, как все складывается, Дюкуэдик, – снова заговорил комиссар, усаживаясь так, чтобы глядеть собеседнику в глаза. – Дамас провел пять лет за решеткой за преступление, которого не совершал. Сегодня он свободен, хотя думает, что совершил преступление. Мари-Бель в бегах из-за бойни, которую сама устроила. Антуан будет осужден за убийства, которые не он замышлял.

– Бывает настоящая вина, а бывает только ее видимость, – мягко ответил Декамбре. – Вам это интересно?

– Да, – ответил Адамберг, глядя ему в глаза. – Раз уж мы заговорили об этом.

Декамбре несколько секунд смотрел на него, потом опустил голову.

– Я не трогал ту девчушку, Адамберг. На нее набросились трое школьников в туалете. Я потерял голову и ударил их, потом поднял малышку и вынес оттуда. Меня сломали показания свидетелей.

Адамберг кивнул.

– Вы догадались об этом? – спросил Декамбре.

– Да.

– Значит, из вас получился бы хороший советник. В то время я уже просто выбился из сил. Вы и об этом догадались?

– Нет.

– А теперь мне наплевать, – закончил Декамбре и скрестил на груди руки. – Или почти наплевать.

В эту секунду на площади раздался гром нормандского гонга.

– Кальвадос, – сказал Декамбре, подняв палец. – И горячая еда. Этим не стоит пренебрегать.

В «Викинге» Бертен угощал всех в честь освобождения Дамаса. Тот устало приклонил голову на плечо Лизбеты. Ле Герн встал и пожал Адамбергу руку.

– Все опять в норме, – сказал Жосс. – «Странных» писем больше нет. Одни только овощи на продажу.

– Мы очень часто пренебрегаем чрезвычайной питательной ценностью тыквы, – отвечал Адамберг.

– Это верно, – серьезно согласился Жосс.