Пришелец   ::   Ветемаа Э

А почему бы молодому человеку не жить в таком коттедже? Выглядывая из-за дерева, старушка увидела, как закрылась калитка, услышала, как хлопнула входная дверь, однако это ей, разумеется, ничего не дало. Не исключено, что у пожилой дамы появилось желание перелезть через забор и заглянуть в комнату с железной лестницы, ведущей на веранду, но мечты так и остались мечтами - как-никак она служит в солидном учреждении культуры, да и возраст не позволяет лазить по заборам, а кроме того, на окнах плотные занавески. Так что от ворот ей пришлось бы сделать поворот, не узнав почти ничего интересного. Но...

Коль скоро молодой человек, наш герой, в самом деле посещал названный музей, а пожилая смотрительница в самом деле проследовала за ним до дома, и произошло это к тому же зимой, а зима выдалась снежная, и тропинку в саду сильно замело, то любопытная преследовательница оказалась свидетельницей чуда:

- Сугробы несли его на себе! - испуганно сообщила она на следующий день второй заговорщице. - Просто уму непостижимо! И когда я пошла было за ним, то провалилась по колено, вот тебе крест, а он шествовал по рыхлому снегу, точно Иисус по воде, почти следов не оставляя. До чего же, видно, у него легкая поступь. Не знаю, в чем тут дело...

Они и впрямь ничего не могли понять, а та смотрительница, что выслеживала молодого человека, кстати, тетушка весьма дородная, плохо спала в последующие ночи: ей мерещились сугробы, подернутые тонкой синеватой корочкой (гребни у них были оранжевые, так как солнышко уже опускалось за железнодорожную насыпь), и молодой человек ступал по ним, словно невесомый. Н-да, он являлся старушке в ночных видениях обычно большим и странно переступавшим. Именно таких, не то шагающих, не то парящих, мы частенько видим на картинах Марка Шагала, хотя - нет никаких сомнений - старая дама вовсе не подозревала о существовании этого более чем известного художника, появившегося на свет в Витебске. Воздух будто потрескивал от мороза, а небо, на фоне которого четко вырисовывался силуэт молодого человека, казалось суровым, сумеречно-лиловым...

* * *

Дом молодого человека, жилье за непроницаемыми занавесками... Коли мы зашли так далеко, наверное, следует его описать. Обстановка, убранство, картины на стенах и все такое прочее должны кое-что поведать о самом хозяине. Разумеется, в том лишь случае, если последний достаточно обеспечен, чтобы все устроить по своему вкусу, - допущение, каковое и на сей раз ничто не мешает нам сделать.

Прежде всего обои, вещь весьма существенная, ибо с их помощью человек отгораживает себе от общего пространства нашей необъятной ойкумены заповедный пятачок, в котором и намеревается жить. Обои подошли бы светленькие, от одного вида которых жизнь представлялась бы яркой и радостной. Разве лишь чуточку анемичной, несколько слишком стерильной, но их светлая гамма, приятная для глаза, наверняка вселит в сердце наблюдателя покой и чувство уверенности, разумную радость при виде порядка, являющегося предпосылкой всякой свободы. И только обои в спальне отличались большей интимностью, некоторой идиллией; возможно, их розовато-красные тона (ладно хоть не младенчески розовые) вызвали бы ироническую улыбку скептика - ну, не то чтобы совсем уж ироническую, пожалуй, ее лучше назвать недоуменной усмешкой пришедшего в замешательство человека, да, примерно такой, какая появилась бы на устах закаленного жизненными передрягами мужчины, попади он в пансион благородных девиц минувшего века. Вероятно, это ощущение окрепло бы при более внимательном взгляде на узоры, а именно: на повторяющиеся изображения медведей, играющих в мяч, - и все же, отдавая дань истине, следует признать, что обои были весьма милы.

Кровать под покрывалом в синюю клетку воздействовала бы на наблюдателя в том же духе.