Привидения   ::   Ибсен Генрик

Слава богу, он все-таки старается теперь вести примерную жизнь, как я слышал.

ФРУ АЛВИНГ. Да? От кого же?

ПАСТОР МАНДЕРС. Он сам уверял меня. Притом он такой работящий.

ФРУ АЛВИНГ. Да, пока трезв...

ПАСТОР МАНДЕРС. Ах, эта злополучная слабость! Но он говорит, что ему часто приходится пить поневоле из-за своей искалеченной ноги. В последний раз, когда он был в городе, он просто растрогал меня. Явился и так искренне благодарил меня за то, что я доставил ему эту работу здесь, так что он мог побыть подле Регины.

ФРУ АЛВИНГ. С нею-то он, кажется, не особенно часто видится.

ПАСТОР МАНДЕРС. Ну как же, он говорил - каждый день.

ФРУ АЛВИНГ. Да, да, может быть.

ПАСТОР МАНДЕРС. Он отлично чувствует, что ему нужно иметь подле себя кого-нибудь, кто удерживал бы его в минуты слабости. Это самая симпатичная черта в Якобе Энгстране, что он вот приходит к тебе такой жалкий, беспомощный и чистосердечно кается в своей слабости. В последний раз он прямо сказал мне.... Послушайте, фру Алвинг, если бы у него было душевной потребностью иметь подле себя Регину...

ФРУ АЛВИНГ (быстро встает) Регину!

ПАСТОР МАНДЕРС. ... то вам не следует противиться.

ФРУ АЛВИНГ. Ну, нет, как раз воспротивлюсь. Да и кроме того... Регина получает место в приюте.

ПАСТОР МАНДЕРС. Но вы рассудите, он все-таки отец ей.

ФРУ АЛВИНГ. О, я лучше знаю, каким он был ей отцом. Нет, насколько это зависит от меня, она никогда к нему не вернется.

ПАСТОР МАНДЕРС (вставая). Но, дорогая фру Алвинг, не волнуйтесь так. Право, прискорбно, что вы с таким предубеждением относитесь к столяру Энгстрану. Вы даже как будто испугались...

ФРУ АЛВИНГ (спокойнее). Как бы там ни было, я взяла Регину к себе, у меня она и останется. (Прислушиваясь.) Тсс... довольно, дорогой пастор Мандерс, не будем больше говорить об этом. (Сияя радостью.) Слышите? Освальд идет по лестнице. Теперь займемся им одним!

Сцена четвертая.

ОСВАЛЬД АЛВИНГ, в легком пальто, со шляпой в руке, покуривая длинную пенковую трубку, входит из дверей налево.

ОСВАЛЬД (останавливаясь у дверей). Извините, я думал, что вы в конторе. (Подходя ближе.) Здравствуйте, господин пастор!

ПАСТОР МАНДЕРС (пораженный). А!.. Это удивительно!..

ФРУ АЛВИНГ. Да, что вы скажете о нем, пастор Мандерс?

ПАСТОР МАНДЕРС. Я скажу... скажу.... Нет, да неужели в самом деле?..

ОСВАЛЬД. Да, да, перед вами действительно тот самый блудный сын, господин пастор.

ПАСТОР МАНДЕРС. Но, мой дорогой молодой друг...

ОСВАЛЬД. Ну, добавим: вернувшийся домой.

ФРУ АЛВИНГ. Освальд намекает на то время, когда вы так противились его намерению стать художником.

ПАСТОР МАНДЕРС. Глазам человеческим многое может казаться сомнительным, что потом все-таки... (Пожимает Освальду руку.) Ну, добро пожаловать, добро пожаловать! Но, дорогой Освальд... Ничего, что я называю вас так запросто?

ОСВАЛЬД. А как же иначе?

ПАСТОР МАНДЕРС. Хорошо. Так вот я хотел сказать вам, дорогой Освальд, вы не думайте, что я безусловно осуждаю сословие художников. Я полагаю, что и в этом кругу многие могут сохранить свою душу чистою.

ОСВАЛЬД. Надо надеяться, что так

ФРУ АЛВИНГ (вся сияя). Я знаю одного такого, который остался чист и душой и телом. Взгляните на него только, пастор Мандерс!

ОСВАЛЬД (бродит по комнате). Ну-ну, мама, оставим это.

ПАСТОР МАНДЕРС. Да, действительно, этого нельзя отрицать. И вдобавок вы начали уже создавать себе имя. Газеты часто упоминали о вас, и всегда весьма благосклонно. Впрочем, в последнее время что-то как будто замолкли.

ОСВАЛЬД (около цветов). Я в последнее время не мог столько работать.

ФРУ АЛВИНГ. И художнику надо отдохнуть.

ПАСТОР МАНДЕРС. Могу себе представить. Да и подготовиться надо, собраться с силами для чего-нибудь крупного.

ОСВАЛЬД. Мама, мы скоро будем обедать?

ФРУ АЛВИНГ. Через полчаса.