Растения доктора Чиндерелла   ::   Майринк Густав

Я почувствовал, что упаду и бросился два, три шага вперед, облако жирных, гнилых запахов словно от грибов и айлантуса обдало меня.

Колени мои подкосились, и я дико колотил вокруг себя. Вдруг передо мной явилось маленькое, тлеющее кольцо: потухающий фитиль лампы, наполненной маслом, вспыхнувшей еще раз в следующую затем минуту.

Я бросился к ней и открутил дрожащими руками фитиль, так что успел спасти маленькое коптящее пламя.

Потом одним движением я повернулся, протягивая вперед лампу как бы для защиты.

Помещение было пусто.

На столе, где стояла лампа, лежал длинный, блестящий предмет.

Я протянул к нему руку, думая найти оружие. Но это была легкая, шершавая вещь.

Нигде ничего не шевелилось, и я облегченно застонал. Осторожно, чтобы не потушить пламени, осветил я стены. Везде те же деревянные шпалеры, как я теперь ясно видел, переплетенные, по-видимому, сшитыми венами, в которых пульсировала кровь.

Между ними ужасно сверкали бесчисленные глазные яблоки, чередуясь с противными ежевикообразными луковицами, и медленно провожали меня взглядом, когда я проходил мимо. Глаза всех размеров и цветов. Начиная с ясносияющего ириса и кончая светло-голубым мертвенным лошадиным глазом, неподвижно поднятым кверху.

Многие из них морщинистые и почерневшие, походили на высохшие ягоды белладонны. Главные стволы все вырастали из наполненных кровью чашек, высасывая из них при помощи какого-то непонятного процесса необходимый им сок.

Я наткнулся на чаши, наполненные беловатыми кусочками жира, из них росли мухоморы, обтянутые стеклообразной кожей. Грибы из красного мяса, вздрагивавшие при каждом прикосновении.

И все это казалось, были части, вынутые из живых тел, составленные с непонятным искусством, лишенные своей человеческой одушевленности и доведенные до чисто животного существования.

Что в них таилась жизнь, это я видел ясно, ближе освещая глаза, я замечал, что зрачки тотчас же суживались. Кто же был дьявольский садовник, занимавшийся этой ужасной рассадкой.

Я вспомнил человека на ступеньке погреба.

Инстинктивно я полез в карман за каким-нибудь оружием, и почувствовал там, положенный мною туда потрескавшийся предмет. Он сверкал тускло и чешуйчато, - еловая шишка из розовых человеческих ногтей.

Содрогнувшись, я уронил его и сжал зубы: прочь отсюда, скорее прочь, даже если человек на лестнице проснется и бросится на меня.

И вот я уже был около него и хотел ринуться на него, и вдруг увидел, что он был мертв, - желтый, как воск.

Из выкрученных рук были вырваны ногти. Маленькие порезы на груди и висках показывали, что он был анатомирован. Я хотел пройти мимо него и, кажется, задел его рукой. В ту же минуту мне показалось, что он соскочил с двух ступенек прямо на меня, встал, вдруг выпрямившись передо мной, выгнув руки наверх и приложив кисти рук к темени.

Как египетский иероглиф, то же положение, то же положение...

Я помню только, что лампа разбилась, что я распахнул наружную дверь и почувствовал, как демон столбняка взял мое содрогающееся сердце в свои холодные пальцы...

Тогда, наполовину проснувшись, я постарался что-то объяснить себе... что человек был веревками подвешен за локти, и только благодаря тому, что он соскользнул со ступенек, его тело могло очутиться в стоячем положении... и потом... кто-то растолкал меня: "Вы должны отправиться к господину комиссару".

И я пришел в ярко освещенную комнату, трубки для табаку были прислонены к стене, форменное пальто висело на вешалке... Это была комната в помещении.

Полицейский поддерживал меня. Комиссар сидел у стола и, отвернувшись от меня, - бормотал: "Вы записали его национальность?"

"У него были при себе визитные карточки, мы взяли их у него", - слышал я ответ полицейского.

"Что вам нужно было в Тунском переулке, перед открытыми воротами?"

Длинная пауза.