Река   ::   Бондарев Ю В

Наука примитивная, но согреетесь - гарантирую, - и, не ожидая ответа, сел на ящики, выбил трубку о доски, добавил: - Не стесняйтесь, работайте, только мозолей на ручках не бойтесь!

- Но я не пробовала ни разу, - проговорила Аня с робостью. - Я должна управлять веслом? Вы... серьезно говорите?

- Совершенно серьезно. Попробуйте, я же вам сказал.

От волнения, от студеного воздуха у нее заныли зубы, она вправо и влево с усилием повела веслом, вырывавшимся из ее рук, и рядом заскрипела уключина, забурлила вода, - тяжко покачиваясь, плот скользил, несся по быстрине - и, как в непрекращающемся сне, Аня со страхом оглянулась на Кедрина, который молча сидел в накинутом на плечи тулупе, темным силуэтом выделяясь на ящиках, среди залитой холодным лунным светом реки; долго спустя он проговорил вроде бы насмешливым голосом:

- Если не согрелись, доктор, поработайте еще минут двадцать.

2

"Где это я? Что со мной?" - подумала Аня, просыпаясь, сразу почувствовала жжение в ладонях, томительную боль в плечах и, вспомнив ночь, высвободилась из тулупа, изумленно огляделась. Было серое утро, над головой клубящаяся туча закрыла полнеба, на востоке, сдавленная этой тучей и зубчатой кромкой лесов, сквозила узкая щель мутной зари. Пахло дождем. Со свинцовых плесов с беспокойным кряканьем подымались тучи диких уток и, покружившись над рекой, летели в тайгу - должно быть, на тихие озера.

- А, Анечка! Как спали?..

За веслом уже стоял, притоптывал сапогами геолог Свиридов, весь помятый, розовый после сна, грыз яблоко, вертел оживленно головой, взглядывая на небо, на Аню, а возле ног его из дверцы железной походной печки краснел огонь. Улыбаясь, он поспешно в знак приветствия поднял руку, растопырив пальцы, и обрадованно помахал Ане, как давней знакомой.

- С пасмурным вас утром в тайге, Анечка! - И приятным тенорком пропел: - Эх, дороги, пыль да туман... Так вроде, да? А у нас дорога не пыльная. Воздух, ветер, вода... Хотите яблочек, дефицитных в тайге? Кисловаты, но ничего!

- Подождите, умоюсь. Я сейчас.

- Верно. Этого не учел, виноват. Никогда ведь не умывались сибирской водой. Эт-то деликатес. За деньги продавать надо.

Он засмеялся, поворочал веслом, для деликатности подождал, пока Аня умылась, затем, кряхтя добродушно, присел против нее на ящик, протянул вынутое из вещмешка яблоко, сказал:

- Пожалуйста, кушайте на здоровье. Витамин, - и повернулся к затухающей печке: - Хозяйство целое. Не греет на ветру. Но и цыган от холода под сетью спасался. Знаете, нет?

Свиридов весело потирал руки, мягкая улыбка играла на полных губах, блестели передние золотые зубы; весь он был приятно полный, приветливый, домашний, со здоровым румянцем, с ямочкой на подбородке - и Аня подумала: если бы он жил в городе, то, наверно, любил бы выезжать летом на дачу, бегать с авоськой по магазинам, разговаривать с соседями в электричке.

Она откусила яблоко и сказала удивленно:

- Холодное какое!

Свиридов поощрительно пошевелил мохнатыми бровями, спросил:

- Ну как, Анечка, ваша ночная вахта? Привыкаете? Нравится вам у нас здесь, а?

- Ничего, - ответила Аня, - правда, я не привыкла...

- Ничего? Что ж, так сказать, успокаиваете сами себя? Рад, рад!

- Почему?

- Как вам сказать? - Свиридов смешливо оттопырил нижнюю губу. - Я, знаете, пять лет без передышки в тайге. Бродяга, да и только. Родной дом куст, земля - постель, медведь - приятель.

- Смотрите! - крикнула Аня, глядя на реку.

Около лесистого, будто дымящегося вершинами острова плот понесло в узкую, взбесившуюся протоку. На острове мрачно, густо, наклоняясь в одну сторону, зашумели деревья. Вода свинцово замерцала, и стало темно, глухо, как в осенние сумерки. В небе слепяще распорол тучи неестественно фиолетовый свет, и гром загрохотал над тайгой так, словно выворачивал с корнями, ломал деревья.