В любви брода нет   ::   Романова Галина Владимировна

Не оставили…

— Вера! — рявкнул Геральд Всеволодович (так именовался ее бывший супруг) на всю аптеку, заставив редких посетителей присесть от неожиданности. — Подожди!

Она, не реагируя, миновала стеклянные вращающиеся двери, остановилась на каменных ступеньках и поискала глазами машину Геральда. Месяц назад он разъезжал на блестящей, как дельфин, и огромной, как танк, «Тойоте». Так, во всяком случае, ее называл Данила, провожая отца взглядом из окна. Что-то похожее Верочке удалось рассмотреть в самом дальнем углу парковочной площадки. Катаются, значит… Ну-ну…

— Ты что, не слышишь?! — пробубнил он ей в самое ухо, выскакивая на ступеньки следом за ней. — Мне поговорить с тобой нужно!

— Позвонил бы. — Она равнодушно пожала плечами и выразительно посмотрела на часы. — Учти, мне ко второму уроку…

— Дело трех минут, — постарался успокоить ее Герочка, интересно, а как его называет теперешняя жена… — Разговор о сыне.

— И? — Верочка мгновенно напряглась, почувствовав внезапную тревогу.

Данилка — это все, что осталось от их большого и красивого чувства, которое они называли любовью на всю жизнь. Чувство Гера сначала задвинул в дальний ящик, потом препарировал его в течение пары месяцев и выбросил за ненадобностью. Выбросил, как давно отслужившую, пришедшую в негодность вещь. Поверить в разрыв Верочке стоило больших трудов. А когда пришло понимание, что все это и правда случилось и поделать ничего уже нельзя, она испугалась. Испугалась за Данилку, к которому отец не думал пока менять свое отношение. Ей делалось жутко от предположения, что все это лишь временно. Что пройдет какой-то срок, и Гера поступит с сыном так же, как поступил когда-то с ней. Потому и напрягалась всякий раз, когда ОНИ желали говорить о сыне.

— Скоро весенние каникулы, — начал издалека Геральд.

— Через два дня, — уточнила Верочка, пугаясь еще сильнее.

— Ну да, через два. Так вот, мы с Никой хотели бы взять его с собой. — Тут ее бывший зашел спереди, опустившись на ступеньку и сделавшись с ней одного роста, умоляюще заглянул ей в глаза и обворожительно улыбнулся. — Мы на недельку решили слетать в Ниццу, вот я и подумал…

— Нет! — с чувством выдохнула Верочка и сделала попытку обойти его.

— Почему, черт возьми, нет?! Что за диктатура, твою мать!!! — Он ухватил ее за локти, не давая тронуться с места.

Он взвивался мгновенно, ей было об этом известно. Прежде ему удавалось держать себя в рамках, в общественном месте всегда и иногда дома. Но времена, видимо, меняются, потому что ее бывший начал орать на всю улицу, совсем не обращая внимания на то, что на них оборачиваются.

— Ты отвоевала себе право быть его матерью! Ты ограничила наши свидания до одного в месяц! Но есть же каникулы! На них твои ограничения не распространяются! — Гера расходился все сильнее, продолжая тискать в ладонях Верочкины локти и время от времени встряхивая ее, как тряпичную куклу. — Я, в конце концов, могу подать на тебя в суд!

— Подавай, — легко согласилась Верочка и коварно ухмыльнулась.

Ей ли было не знать, сколько времени рассматривает наше судопроизводство дела, связанные с детьми. Тут вам и роно, и попечительский совет, и еще целая страсть инстанций, которые ему надлежало бы обежать. А там обязательно кого-нибудь не окажется на месте, придется снова побегать и снова просить. Глядишь, и каникулы к тому времени закончатся. И в Ниццу ему придется лететь со своей длинноногой большеротой макакой, оставив сына на попечение матери. И Данилке не придется скрипеть зубами, когда за ужином или обедом та начнет вываливать на стол свои огромные сиськи и скалить направо и налево свой огромный пухлогубый рот. Как же он этого не может понять?!

— Ты все нарочно делаешь, да?! — с отчаянием прошептал Геральд, приблизив свое лицо почти вплотную к ее.