Санькя   ::   Прилепин Захар

Возле строя стояла старушка, и в тот момент, когда строй на несколько мгновений смолк, Саша услышал ее голос, видимо, уже не в первый раз повторявший одно и то же:

- Дураки! Вы провокаторы! Ваш Костенко специально сел в тюрьму, чтобы стать известным! Вас жиды сюда привели!

Мимо, не обращая внимания на старушку, прошла Яна - чернявая, с лицом ярким и обнаженным, как открытый перелом.

- Нехристь! - выкрикнула ей в лицо старушка, но Яна уже ушла, искренне равнодушная.

Бабушка порыла острыми глазками в строю и нашла Сашу.

- Жиды привели! - повторила она еще раз. - Вот ты жид! Жид и «эсэсовец»!

Сашу тихонько подтолкнули в спину стоящие позади, строй двинулся.

- Ре-во-лю-ци-я! - дрожало и вибрировало по всей площади, перекрывая бас на трибуне, переговоры милиции по рациям, голоса иных митингующих.

- "Союз созидающих"! Ребята! - взывали к ним с трибуны. - Вы не кричать сюда пришли! Давайте вести себя пристойно…

Строй, размахивая красно-черными знаменами, двигался по направлению к ограде, мимо трибуны. Плотно, наполняя нудной болью ушные раковины, стоял неустанный крик.

- Президента! - выкрикивала звонко Яна.

- Топить в Волге! - отзывался строй в семьсот глоток.

- Губернатора!

- Топить в Волге!

- Ну, сделайте кто-нибудь что-нибудь, господа… - беспомощно воззвал выступавший, и это неуместное здесь "господа" донеслось до Саши, и даже заставило бы его улыбнуться, если бы он не кричал хрипло, неустанно и до холода в зубах:

- Мы ненавидим правительство!

Все в округе вошло в ритм этого крика, от крика раскачивались двери метро, в такт крику суетились серые бушлаты, шипели рации, сигналили авто.

- Любовь и война! Любовь и война!

- Любовь и любовь! - переиначил Саша, увидев еще раз Яну, резко развернувшуюся перед первым рядом, капюшон ее взлетел и опал.

"Как сладко пахнет этот капюшон, внутри… ее головой…" - подумал Саша и сразу же забыл это, мелькнувшее случайно. "…Как тульским пряником…" - еще откуда-то вдогонку выпала мысль, и Саша даже не понял, о чем ему подумалось, к чему.

- Вы срываете митинг! - кричала, пытаясь схватить Яну за рукав, какая-то женщина, видимо, прибежавшая сюда с трибуны. - "Союз"! - взывала она к первому ряду, пытаясь заглянуть ребятам в глаза. - Вы же называете себя "Союз созидающих"! Что вы созидаете? Вы созидаете раздор!

- Митинговать сюда пришла? В этот загон? - спросила Яна, резко убрав мегафон от лица. - Вот и митингуй себе. Мы сейчас уйдем. Они уже стояли у ограды, и Саша видел бегающие глаза милиционеров и офицера, что-то кричащего в рацию.

- Да! - кричал он. - Пусть спецназ подходит. Эти, бля, «эсэсовцы» сюда лезут.

- Мы маньяки, мы докажем! - истово, ладно, хором орал строй, притоптывая и размахивая флагами.

Венька повернулся лицом к строю, спиной к милиции и ограде, и быстро раздал петарды следующему ряду:

- Зажигай!

Замолчала трибуна, все смотрели на звонко голосящий строй.

Разом гакнуло несколько петард, следом в милицию полетел взрыв-пакет - плюхнулся возле шарахнувшегося от испуга офицера и мутно задымился.

Саша увидел, как какой-то милиционер, не разобравшийся в чем дело, развернулся и побежал неведомо куда по улице, лишь фуражка его покатилась.

- Ре-во-лю-ци-я! - раздавалось уже на грани истерики, и строй топал в лад кроссовками и разбитыми берцами.

Над строем вспыхнуло несколько фаеров.

Саша уже держал в руках оградку и тянул ее на себя. С другой стороны в ограду вцепились ошалелые милиционеры.

Из-за их спин размахивал дубинкой офицер, пытаясь попасть Саше по голове. Саша уворачивался, то отпуская оградку, то снова, опасливо, словно за горячую, хватаясь за нее.

Офицер перехватил дубинку в другую руку и, изловчившись, сбоку влепил удар Веньке, на щеке его мгновенно появился вспухший алый рубец.

- Древко! - обернувшись назад, бесновато улыбаясь, крикнул Веня. - Древко сюда!

Ему передали знамя.