Семь кабинок   ::   Питерский Никита

Напротив, косметика на ней отсутствовала, а если быть совсем точным, она уж и не помнила, когда последний раз поры кожи на ее лице были забиты пудрой, губы стягивало от слоя гиперустойчивой помады, а ресницы слипались от клейкого черного состава, который называется тушью для ресниц.

Короче, в зеркало она смотрелась совсем не так часто, как ее ровесницы, а потому у нее было много свободного времени, и это время Татьяна – так звали странную девушку – привыкла проводить в движении. За те двадцать шесть лет, которые прошли с момента, когда толстый акушер, позднее оказавшийся за решеткой за попытку продать младенца на органы, взял в руки крошечную новорожденную девочку, в ее жизни было много такого, о чем родителям, даже самым по-горбачевски демократичным, никогда не рассказывают.

Татьяна, конечно, понимала, что подвергается опасности, возможно даже смертельной, но не хотела об этом думать. Главное – она ни за что не отступилась бы от начатого, ни за что. И потом, ей было не впервой рисковать. А кто рисковал – знает, как привыкает организм к адреналину, как просит новых бешеных ритмов сердце, как обостряются все пять чувств и мертвеют эмоции, и человек становится тем, кто он есть, – тихим и яростным зверем, который способен совершать невозможное ради того, чтобы выжить. При этом ум остается холодным и ясным, отдает приказы. Бдит. Надо поскорее отсюда уезжать. Поскорее. Отправиться на недельку к теплому морю, чтобы смыть с себя навязчивое ощущение опасности. Да, у нее не было тревоги, но она никогда не забывала о грозящей опасности. Откуда бы иначе взяться адреналину?

Татьяна выключила воду, вытерла бумагой руки. Взяв мобильный, набрала номер.

– Это я. Все готово, – произнесла она совершенно спокойно. И, развернувшись, посмотрела в сторону кабинки, из которой только что вышла. – Он в третьей кабинке. Не перепутайте, в женском туалете, который на ремонте. Все, пока. – Татьяна выключила телефон и бросила его в сумочку. Направилась было к выходу, но остановилась, повернула голову к зеркалу и резким движением головы отбросила волосы назад. Полюбовалась, как длинные пшеничного цвета волосы растекаются по плечам. Еще раз с удовольствием взглянув на свое отражение, она выдохнула: «Пу!» Если старушка Монро тянула гласный (от этого губы пухлее, что ли?), то Татьяна произнесла «Пу!» точно выстрелила из пистолета в детской игре в разбойников. Наконец она направилась к выходу и уже собиралась открыть дверь. Но что-то заставило ее остановиться. В коридоре послышались приближающиеся шаги, ручка повернулась, и дверь стала медленно открываться…



Любовник и силикон

Помещение туалета ночного клуба «My Little Baby» никак нельзя назвать выдающимся произведением дизайнерской мысли. Его никогда бы не стали снимать для «SALON interior», «AD» или «Лучших интерьеров».

Здесь нет керамической плитки от «Ceramica Bardelli» с рисунками Пьеро Форназетти, стильных раковин от «KOHLER», хромированных смесителей «dornbracht» и унитазов от вездесущего Филиппа Старка. А с потолка не льется мягкий свет от «Ingo Maurer». Вместо всего этого взгляд слепят дешевые китайские светильники из соседнего магазина «Товары для ремонта». Обычный туалет с легким налетом гламура – я имею в виду зеркало в массивной раме, выкрашенной под позолоту, и такие же (то есть с имитацией под золото) смесители. Пожалуй, единственное, на чем можно остановить взгляд и на что, видимо, была потрачена половина ремонтного бюджета, – это столешница из кориана, в которую врезаны две прямоугольные раковины. Ну и, наверное, кабинки, которых семь и которые отделены одна от другой перегородками от пола до потолка и глухими белыми дверями, тоже от самого пола.