Шестой этаж пятиэтажного дома   ::   Анар

Видишь вот эту линию? Так, посмотрим дальше. У тебя есть способность переключать чувства на работу. Склероз тебе не угрожает, вот четкая линия ума с маленьким, совсем-совсем крошечным уклоном в фантазию. Будешь любить жизнь до глубокой старости. Будешь покровительствовать другим в неблагоприятных для них обстоятельствах. Богатства нет, но если и будет, ничем тебе не угрожает. Переезда в другую страну нет. Линия борьбы есть, но за что это борьба - неизвестно. Вот пояс Венеры: способность любить - способность обманываться. Здесь уйма линий, ты в меру испорчен для любви во всех ее проявлениях.

- Ну уж скажешь!

- Слушай дальше. Самое сильное испытание тебя ждет в среднем возрасте. У тебя будет раздвоение - очевидно, во взглядах. Это вот - то, что остается сбоку,- двойная линия судьбы, линия жизни; а это - линия луны - фантазия. Ты станешь мягче, чем был, однако более властным. Ну, вот и все. Вот ты какой, оказывается.

- А теперь погадай себе.

- Что ты, я никогда этого не делаю. Боюсь.

- Ну хорошо, расскажи о правой руке, о том, что уже было - расскажи о себе.

- Ну вот, видишь?- она раскрыла правую ладонь.- Совершенно четкая линия судьбы. Видишь эту линию? Это значит, что я цельная натура, что на меня можно положиться, что я больше жена, чем любовница. У меня есть артистическая струнка, которая, однако, ни денег, ни славы не принесет. А это вот... нет, не скажу.

- А все-таки?

- Нет, нет, я это давно знаю. А тебе, может быть, будет неприятно.

- Ну, не интригуй меня. Скажи.

- Нет, нет.

- Как хочешь.

Как обычно, когда он перестал настаивать, она сама уступила.

- Ну хорошо, скажу, только ты никому не говори, ладно? Об этом будем знать только мы с тобой. Видишь вот эту линию, которая так резко обрывается?

- Да...

- Это смерть. Ранняя смерть. Хотя бы для того, чтобы доказать, какая я правдивая гадалка, я должна умереть.

- Перестань чушь молоть.

- А знаешь, Зауричек, иногда я думаю: вдруг я умру, причем это будет смерть не от болезни, а так - утону, разобьюсь в самолете, в машине, ну, на улице упадет кирпич на голову, мало ли от чего можно умереть. Так вот, когда я думаю об этом, я так жалею себя, что прямо плакать хочется. И не из-за смерти, а из-за того, что эта смерть никакого значения ни для кого иметь не будет. Кто станет печалиться обо мне? Ну, муж, допустим, недельку от силы. Потом утешится. Ну, соседка Медина - примерно столько же. А может, еще и ты, чуть подольше... А может, и меньше, кто знает?

- Ты перестанешь глупости говорить? Что это на тебя нашло? То мы расстанемся, то о смерти. Иди ко мне...

Рядом с грубыми летними матрасами были мешки с цементом, ящики с гвоздями, какие-то кастрюли и плетеные корзины и большие бутыли с уксусом, и Тахмина сказала, что она нарочно затащила его, Заура, сюда, на эту дачу: не затем,вернее, не только затем,- чтобы полюбоваться видом с балкона, а чтобы еще раз... в последний раз.

Но Заур уже знал, что никакой это не последний раз и что она уже не может жить без него, не может не видеть его, и единственное, что он должен сделать, это согласиться с ней - да, это наша последняя встреча - и потом ждать; ни в коем случае не проявляя инициативы, выжидать, и тогда она сама снова придет к нему.

- Но есть еще одна причина, почему я затащила тебя на эту дачу,- сказала она уже в машине,- о ней ты никогда не узнаешь.

Она оказалась права, он так и не узнал об этой, еще одной - третьей?причине, если она в самом деле существовала. Но его раздражала ее манера постоянно интриговать его, и со злости он не стал допытываться об этой третьей?- причине.

У дома она быстро поцеловала его и бросила, выходя из машины:

- Прощай.

"До свидания. Пока. Прощай".