Шоколад на крутом кипятке   ::   Эскивель Лаура

Тита и Нача остановили свой выбор на первом способе, потому что сохранять яйца в течение стольких месяцев необходимости не было. Яйца стояли тут же под кухонным столом в сосуде, куда они их положили и откуда они их доставали, делая пирог.

Недюжинные усилия, затрачиваемые на взбивание стольких яиц, едва не лишили Титу рассудка, когда было покончено лишь с первой сотней яиц. Цифра в сто семьдесят яиц казалась ей недостижимой.

Тита взбивала яйца, а разбивала скорлупу и выливала их Нача. Дрожь пробегала по всему телу Титы, а кожа буквально становилась гусиной каждый раз, когда разбивалось очередное яйцо. Она вспоминала яички цыплят, которых они кастрировали за месяц до этого. Петушков, которых кастрируют и откармливают, называют каплунами. Это блюдо для свадьбы было избрано потому, что считалось наиболее престижным для благородных застолий не только из-за усилий, которые тратились на приготовление, но также из-за исключительно нежного вкуса каплунов.

Как только назначили на двенадцатое января свадьбу, послали купить двести цыплят, над которыми проделали вышеуказанную операцию, и тут же начали их откармливать.

Выбрали для этого Титу и Начу. Начу – за ее опыт, а Титу – в наказание за то, что она, сославшись на мигрень, не захотела быть со всеми в день, когда была назначена свадьба Росауры.

– Я не допущу никаких твоих ослушаний, – сказала ей Матушка Елена. – А также, чтобы ты испортила своей сестре свадьбу, разыгрывая из себя жертву. С этой минуты ты займешься подготовкой к банкету, и упаси тебя Бог, если я увижу страдальческое лицо или хоть одну слезинку, ты слышала?

Приступая к первой операции, Тита старалась это предупреждение не забывать. Кастрирование сводится к тому, что делают надрез на кожице, обволакивающей яички цыпленка: туда просовывают палец, нащупывают яички и вырывают их. После чего ранку зашивают и натирают свежим маслом либо жиром птичьего яичника. Тита была близка к обмороку, когда запустила палец и стала тянуть яички у первого цыпленка. Руки у нее дрожали, на лице выступил обильный пот, а желудок дрыгался, как воздушный змей на ветру. Матушка Елена, пронзив ее строгим взглядом, сказала:

– Что с тобой? Почему ты дрожишь? Снова за свое?

Тита подняла голову и посмотрела на мать. Ей захотелось крикнуть: да, снова за свое, для кастрации она выбрала не ту, лучше всего делать это ей самой. Крикнуть так она имела полное право: разве не ей было отказано в замужестве, разве не ее место рядом с человеком, которого она любила, заняла Росаура? Матушка Елена, прочитав все это в ее взгляде, пришла в бешенство. Она отвесила Тите такую увесистую пощечину, что та покатилась по полу вместе с цыпленком, который окочурился в результате плохо проведенной операции.

Разъяренная Тита взбивала и взбивала яйца, желая как можно скорее раз и навсегда покончить с этой пыткой. Оставалось взбить еще два яйца, и масса для пирога была бы готова. Не хватало лишь этого, все остальное – в том числе посуда для обеда из двадцати блюд и холодная закуска – было уже приготовлено для банкета. На кухне оставались только Тита, Нача и Матушка Елена. Ченча, Гертрудис и Росаура заканчивали хлопотать возле свадебного одеяния. Нача с большим облегчением взяла предпоследнее яйцо, чтобы его разбить. Но Тита остановила ее криком:

– Нет!

Она отбросила ложку для взбивания и взяла яйцо в руки. Совершенно явственно услышала она, как внутри яйца пискнул цыпленок. Она поднесла яйцо к уху и еще яснее различила писк. Матушка Елена, прервав работу, начальственным голосом вопросила:

– Что происходит? Почему ты кричишь?

– Потому что внутри яйца цыпленок! Нача не может этого услышать, куда ей, но я-то могу.