Сибирский послушник   ::   Смирнов Алексей

Швейцер собрался с силами и дерзко улыбнулся:

- Ошибаетесь, я сгину не весь. Я отказался от себя и все-таки останусь жить в той, которая спасала меня от ваших... - Он запнулся, подбирая слово. Опять засновали гады, мерзавцы и подлецы, которых его язык, вопреки очевидной действительности, по-прежнему не мог бросить в лицо уважаемому преподавателю.

Тот поразился:

- О чем ты? В ком ты собрался жить?

- Вы знаете, в ком. В Дуне.

Какое-то время отец Пантелеймон непонимающе моргал, но вскоре разобрался, в чем дело, и прыснул изумленным смешком:

- Так вот ты зачем!.. Но с чего ты решил?..

Швейцер взглянул на него исподлобья:

- А разве не так? Не всем же без чести жить. А если по чести, то ей пересадят почки, которые я повредил. Разве это невозможное дело? Вот он, я готов.

Отец Пантелеймон хлопнул себя по бедрам, откинулся и начал хохотать.

- Да ты... да ты... - повторял он сквозь взрывы хохота и слезы. - Ой, убил... О чем же тут разговаривать... Все, все...

Он встал и пошел к выходу, отмахиваясь от Швейцера, как от смешинки.

- Рыцарь! Все-все-все, - Пантелеймон напоследок согнулся и так, согбенный, долго мычал и крутил головой. Сквозь радостное мычание прорывался рык. Затем он вытер слезы и уже с порога, обернувшись, сказал:

- Ты, чадо, погорячился. Из Куколки, конечно, будет бабочка, ее достанут и определят, но... У господина Браго, знаешь ли, тоже очень больные почки.

Он вышел. Дверь захлопнулась. Из коридора донесся прощальный залп, дополненный восклицанием:

- Почки один раз господину попечителю!

январь - март 2001