Сим воспрещается   ::   Лесков Николай Семенович

Англичанин взрадовался, сжал благодарно руку коварного соотчича и с этой минуты успокоился. - Наконец-то, наконец, есть логика! - Вы довольны, сэр? - Доволен, сэр, доволен: тут есть логика, почему не объясняют! Но, однако, в "Saturday Review" нам как-то вскоре довелось читать записки этого логического англичанина, где он опять высказывал сожаления, почему мраморный дворец в Петербурге не называется гранитным, а майский парад апрельским. Другой английский инженер, г. Миллер, взятый в плен в Крыму и живший в Пензе, где он и погиб, провалившись там в канаву на тротуаре Лекарской улицы, никак не мог осмелиться пойти на базар. Его пугала доска, во главе которой стояло слово: "запрещается". Слово это пленный понимал, но дальнейшего, что было написано, не мог уразуметь и отказался совсем налагать на базар ногу. - Я не могу нарушить закон и попасть в беду, - говорил он, вовсе и не подозревая, что конечная беда ждала его на тротуаре Лекарской улицы.

От запрещений удавалось спасаться только там, где запрещения угрожали убытками самим запретителям. Так, не Бог весть в какие давние годы одному из администраторов некоторых малороссийских земель пришло в голову запретить пахать землю обыкновенными и общеупотребительными в том крае малороссийскими плугами потому-де, что эти плуги тяжелы и несовершенны и требуют много лишней силы. Администратор выписал английский плужок Смайля и решил по нем перестроить все пахотные орудия в Малороссии. Сказано и сделано: плужок привезен и выставлен на поле, согнаны туда с окрестных деревень крестьяне, и назначена публичная проба "для наглядного убеждения крестьян в несомненных превосходствах смайлевского плужка" Народ и начальство, и плуг Смайля, и плуг малороссийский, и шесть пар волов - все на месте, и началась проба. Запрягли шесть пор волов в нарочно, конечно, выбранный самый тяжелый малороссийский плуг и погнали борозду. Идут понурые, соловые волы, тянется тяжелый плуг и глубоко взрезывает грудь земли; идут шесть погонщиков и орут: "гой-гей! цобэ! цоб!" Администратор и власти смеются - народ ничего. Прогнали борозду, отпрягли переднюю пару волов и заложили ее в плуг Смайля; немец, доставивший плужок, взялся за рукоять; волам вскинули на рога "налыгач", и пошла другая борозда рядом с первою - борозда поуже и помельче, но все-таки хорошая борозда. - Видите! - кричит мужикам радостный администратор. - Видымо, ваше осиятельство, видымо! - отвечают мужики, совсем недоумевая, чему тот радуется. - Хорошо небось? - Добрэ, ваше осиятельство, добрэ! - Хотите таким плужком пахать? Молчание. - Что же вы? Хотите или нет? А? Да что же вы молчите, канальи? Мужики "чухаются". - Ну, так я же вам запрещаю на ваших чертовщинах пахать, а вот этот немец научит вас, как делать такие плужки, Слышите? - Чуемо, ваше осиятельство, чуемо. - И согласны? - Да цэ як зволыте, ваше осиятельство. - Ну, так я по-старому пахать запрещаю. Но вдруг выделяется из толпы седой "дедуня" и, поклонившись аж до самого "чобота", начинает: - Милуйте-жалуйте, ваше грапское благородые... - Что? Что тебе, старик? Что? Администратор обрадовался, что вызвал-таки, наконец, свободное мнение. - Ты свое мнение хочешь сказать? - Эге. - Ну, говори, старик, говори. - Да зволтеся, будьте ласковы, ваше грапское благородые - заводит тихонько старик. - Вы от здается зволыли як бы моркотнуть, где сами плужками орут? - У немцев, любезный, у немцев этими плужками пашут. (Почему администратор махнул именно на немцев, это так и осталось его тайной; но, может быть, он имел резон, потому что о других иностранцах мужики, пожалуй, и не слыхали.) - То то же у тих немцев, що у нас в Одессе хлиб купуют? - Ну вот, вот, вот, у них, у них, у этих самых немцев, что у вас в Одессе хлеб покупают.