Сказки гражданки Малковой   ::   Дедюхова Ирина Анатольевна

 — Давай еще одну сказку — и на боковую! На седни — шабаш!

Малкова кивнула и, прожевавшись, продолжила…



СКАЗКА О НЕОЖИДАННОЙ ВСТРЕЧЕ ПОКОЛЕНИЙ И УЖАСНЫХ РОСТКАХ ЗАРУБЕЖНЫХ ТРАДИЦИЙ НА РОССИЙСКОЙ ПОЧВЕ

— Ты, Веретенников, пост ГАИ у развилки на Петухово знаешь? Вот-вот! Самые гниды там всегда стояли и крохоборы! Им не только надо было свое взять, они там, в глуши, любили над народом поизгаляться.

А у меня, в этой запарке, вечно с машинами и документами был непорядок. Они ведь то лицензию введут на пользование своей же машиной, то техосмотртрехступенчатый… То газ примутся под машиной нюхать и свинец из него выделять, то люфт руля замерять. Заколебали! Не тянуло с ними общаться, короче. Да и принцип у меня — не преодолевать, а обходить жизненные препятствия. И хоть принципов у меня немного, но, знаешь ли, не отступаю.

А тем вечером, о котором, собственно сказочка моя будет, как назло документы у меня все были в порядке! Возвращались мы с двумя мужиками-камещиками со строительства коттеджа нашему главному санитарному врачу Кутикову Александру Семеновичу. Все, как на духу!

— Так вот почему тебе в парковой зоне место для двух пивных палаток выделили! — внезапно взревел захмелевший господин Веретенников, расшаперил клешни и кинулся душить беззащитную гражданку Малкову.

— Ой, пусти, гад, пусти! — затрепыхалась в его ручичах Малкова, и от ее теплого мягкого тела, бившегося в его ладони морским прибоем, пришла в голову Веретенникова просветляющая мысль, что сейчас придушит он ее на хер, и это совсем будет уже другая сказочка. Кончатся хиханьки-хаханьки.

Выпустил он ее из своих рук с некоторой неохотой и процедил сквозь зубы: «Продолжай колоться, гнида!»

Малкова вытерла слезы, посмотрела на него, искоса, с какой-то недоброй мыслью, и продолжила дозволенные речи.

…Подъезжаем мы, значит, к этим гадам, гаишникам, от которых столько зла видали, что вот эти твои наглые наезды — семечки! Хотя мог бы, казалось бы… А тут шофер мой, Мишка, и говорит: «Дарья Васильна! Я объезд от этих чухонцев через старое кладбище знаю! Хочите, покажу?»

Я так устала за день на ветру… Ведь только и глядишь, как бы мои ханыги не накушались, как бы стенку выложили по отвесу, да как бы не сперли чего. За честь фирмы боролась, короче. Вот в таких размышлениях и говорю ему мимо дум тяжких: «Опять ведь прицепятся с чем-нибудь… Будут про ихние законы рассказывать… Они ведь все нынче в законе, о-ох! Ладно, Мишка! Хорошо ты это придумал, валяй в объезд! Лишь бы эти рожи протокольные не видать. Глядишь, пять чириков сэкономим.»

И поехали мы за пять чириков в объезд. Въехали в лесок придорожный, потом тихие печальные поля по грунтовке проскочили. И вдруг начинаю я соображать, что вообще-то смеркается со всей силой, что уж лучше тех гадов терпеть, но все же на освещенной автостраде… Хотя какое-то странное безразличие на всех накатило, потому как мы уже в кладбищенские ворота въехали… Темнота кругом, и огоньки дальние маячат. Наверно, это вдалеке шоссе огоньками виднеется.

Гляжу, а на кладбище-то жизнь бьет ключом! Или это кто до сих пор с похоронами задержался — народу полно! Все кланяются друг другу сдержанно так. Знакомые, значит. Но ни венков, ни катафалка…

Спрашиваю Мишку: «Слушай, Миш! У меня с этой работой без выходных все в башке перепуталось. Седни чо? Родительская суббота или вообще Троица?»

— К…какая вам в жопу родительская суббота, Дарья Васильна! А тем паче, Троица! Нынче же октябрь-месяц закончился! Пятнадцать минут назад! Хеллоуин нынче!

Тут и каменщики мои заскулили как-то нехорошо, заворочались, заверещали, мол, писец им пришел на хер. Вот по-хорошему, по уму, давно им был нужен большой писец, всем! Достали, блин! Тычутся мне в плечо с заднего сидения и укоряют, что напиться не дала. Обо мне, представь, даже не думают, только о собственном пропое.