Случай Портного   ::   Рот Филип

Теперь я вытаскиваю из корзины лифчик сестры, подвешиваю его между ручкой двери и краем корзины и погружаюсь в сладостные грезы.

– О, не жалей меня, классный парень, не бойся мне сделать больно! – шепчут заношенные чашечки, в которых Ханна таскает свои невзрачные титьки, и я принимаюсь энергично мастурбировать.

– Давай, давай, класный парень, пронзи меня! – Но в этот момент кто-то снаружи стучит в дверь газетой, отчего я чуть не падаю с унитаза.

– Эй, ты не один живешь, – говорит папаша. – Позволь и мне, я уже неделю не могу сходить по-большому.

Мне кое-как удается вернуть равновесие, и я тут же перехватываю инициативу:

– У меня болит живот, – отвечаю я. – Или вы думаете, что я прикидываюсь? – а сам вновь начинаю мастурбировать с удвоенной силой, потому что лифчик Ханны раскачивается.

Я закрываю глаза и вижу огромные титьки Элеоноры Лапидус – самые замечательные у нас в классе. Ее недоступные сокровища болтаются под блузкой туда-сюда, когда она бежит на автобус. О, как я хочу их, эти титьки Элеоноры! Я возьму их руками, прямо туда залезу, возьму и вывалю наружу ОБЕ ОГРОМНЫЕ ТИТЬКИ ЭЛЕОНОРЫ ЛАПИДУС! И в это мгновение я понимаю, что моя мать ломится ко мне в дверь и трясет ручку изо всех сил. Неужели я забыл ее закрыть? Все, я попался! Достукался! Все кончено!

– Алекс, открывай! – кричит моя мать. – Открой немедленно!

Ага! Так она все-таки закрыта. Я спасен. Я жив, и член мой стоит. Скорей, скорей… «О, ты – классный парень, ну целуй, соси их, насладись ими! Это я – огромный, изнывающий от страсти бюстгальтер Элеоноры Лапидус!»

– Алекс, признавайся: ты ходил после школы кушать картошку фри? Тебе после нее стало плохо?

– Ы-ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы!

– У тебя боли в животе? Тебе вызвать врача? Болит или нет? Где у тебя болит? Ответь, пожалуйста.

– Ы-ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы!

– Алекс, не смей спускать воду, – мрачно говорит моя мать. – Я хочу видеть результаты стула. Мне не нравится, как ты стонешь.

– А я уже целую неделю не могу сходить, – влезает в разговор папаша, и в этот момент я соскакиваю с унитаза и, уткнувшись концом в замурзанный лифчик моей плоскогрудой сестрицы, выплескиваю три жалких капли. Все-таки это уже четвертый раз подряд. Скоро, наверное, буду кончать кровью.

– Поди сюда, – говорит моя мать. – Почему ты не слушаешься? Зачем ты спустил воду?

– Я задумался.

– Или что-то хотел скрыть. Что там было?

– Просто понос.

– Жидкий или какашка? Там не было слизи?

– Не знаю, я не смотрел. И вообще, что это за слово «какашка», мне уже не пять лет!

– Не смей на меня орать, Алекс! Я не виновата, что у тебя понос. Уверяю тебя, если кушать дома, то не будешь бегать на горшок по сто раз в день. Мне Ханна все рассказала, я знаю, чем ты занимаешься.

Ну, все! Я попался с трусами! Мне конец! Нет, лучше умереть!

– Ну и чем… я… занимаюсь?

– Вы с Мелвилом Вайнером ходите в «Гарольд-хотдог» и «Чезаре-палас» кушать хрустящий картофель. Скажешь, нет? Ты не ходишь на Хофен-авеню набивать живот чипсами с кетчупом? Не надо врать! Поди сюда, Джек, послушай, что он говорит, – кричит она папаше, который занял мое место на унитазе.

– А вы можете не орать под дверью? – отвечает он. – Мне бы ваши проблемы. Я уже неделю не могу облегчиться, так у меня и сегодня ничего не выйдет.

– Ты в курсе, что делает после школы твой сын, наш отличник, которому мама уже не имеет права говорить про «какашки»? Ты знаешь, что он делает втихаря от нас?

– Оставьте меня в покое, – орет папаша. – Я могу посидеть в уборной, чтобы меня не дергали?

– Посмотрим, что будет, когда он узнает о твоих выходках. Ты сам не знаешь, что делаешь. Вот, Алекс, раз ты теперь такой умный, скажи мне: откуда, по-твоему, у Мелвила Вайнера колит? Почему этот мальчик полжизни провел в стационаре?

– Потому что он кушает чипсы?

– Не дерзи мне!

– Хорошо, хорошо, – кричу я.