Вердикт ( Сбежавшее жюри)   ::   Гришем Джон

Вандемиер улыбнулся и взял стакан.

- В Оклахоме вы потратили шесть миллионов, - сказал Дженкл.

- И мы выиграли дело. Не помню, чтобы после вынесения вердикта были какие-то жалобы.

- Я и сейчас не жалуюсь. Я просто высказываю сомнение.

- Великолепно! Я сейчас поеду в офис, соберу всех адвокатов и сообщу им, что мои клиенты недовольны счетами. Я им скажу: "Слушайте, ребята, я знаю, что вы на нас наживаетесь, но этого недостаточно. Мои клиенты желают, чтобы вы требовали больше. Давайте! Вы, парни, скромничаете". Как, по-вашему, хорошая идея?

- Успокойтесь, Мартин, - сказал Вандемиер. - Суд еще не начался. Уверен: прежде чем мы отсюда уедем, наши собственные адвокаты еще попьют нашей кровушки.

- Да, но это не такой процесс, как прежние. Мы все это знаем. - Дженкл запнулся, подняв ко рту стакан. У него были проблемы с выпивкой, из четверых - только у него. Полгода назад компания, избегая огласки, заставила его лечиться, но сейчас, накануне процесса, напряжение оказалось для него слишком сильным. Фитч, сам бывший алкоголик, понимал, что Дженкл на грани. А через несколько недель ему предстояло выступать в качестве свидетеля.

Как будто у него, Фитча, и без того мало забот - теперь вот еще обуза, не дать Д. Мартину Дженклу "развязать". Фитч ненавидел его за слабоволие.

- Полагаю, адвокаты истца хорошо подготовились, - заметил другой представитель совета директоров.

- Нетрудно догадаться. - Фитч пожал плечами. - И их немало.

По последним подсчетам, восемь. Восемь крупнейших фирм страны, занимающихся гражданскими правонарушениями, скинулись по миллиону, чтобы финансировать этот показательный процесс против табакопроизводителей. Они нашли истицу - вдову некоего Джекоба Л. Вуда и прекрасную арену для битвы побережье залива в штате Миссисипи, где действует миленький гражданский кодекс и где присяжные имеют обыкновение проявлять сострадание. Судью, правда, выбирали не адвокаты истицы, но и они сами вряд ли смогли бы найти лучшего - Его честь Фредерик Харкин до того, как инфаркт усадил его в судейское кресло, выступал адвокатом по судебным искам.

Нынешнее дело не было обычным делом против производителей табака, и все присутствовавшие отдавали себе в этом отчет.

- Сколько они потратили?

- У меня нет доступа к этой информации, - ответил Фитч. - По слухам, их казна может оказаться не столь богатой, как они пытаются это представить, вероятно, у них есть проблемы со сбором начальной суммы. Но они уже затратили миллионы. И существует около дюжины потребительских обществ, готовых ринуться в бой на их стороне.

Дженкл сгрыз свой лед, затем допил все до последней капли. Это был уже четвертый стакан. В комнате с минуту стояла тишина: Фитч ждал, стоя у камина, остальные разглядывали ковер.

- Как долго будет продолжаться процесс? - спросил наконец Дженкл.

- От четырех до шести недель. Отбор присяжных здесь проходит быстро. Вероятно, к среде жюри будет составлено.

- В Аллентауне суд шел три месяца, - напомнил Дженкл.

- Здесь не Канзас. Вы что, хотите, чтобы вся эта бодяга длилась три месяца?

- Нет, я просто... - печально начал Дженкл, но осекся.

- Сколько еще нам придется проторчать здесь? - спросил Вандемиер, инстинктивно взглянув на часы.

- Мне все равно. Можете уезжать хоть сейчас, а можете ждать, пока утвердят состав жюри. У вас у всех ведь есть эти огромные самолеты. Будет нужно - я найду вас.

Фитч поставил свой стакан с водой на каминную доску, обвел взглядом комнату и вдруг решил, что ему больше делать здесь нечего. - Что-нибудь еще?

Ни слова в ответ.

- Отлично.

Выходя из парадной двери, он сказал что-то Хосе и отбыл. Оставшиеся молча разглядывали шикарный ковер. Их тревожил понедельник. Их тревожило и многое другое.