Стая птиц   ::   Гуэрра Тонино

Предлагаю папе подкрепиться. У меня в ранце есть немного риса, хлеба, пара луковиц и рубленое мясо в кастрюльке. Мы садимся на землю. Я говорю ему все, что думаю о католической церкви. Советую оставить Ватикан. Вижу, как папа нервно скатывает шарики из хлеба и перекладывает их из ладони в ладонь, словно потерянный ребенок.

Женщина в доме утраченных иллюзий. Что я могу сказать ей, а она мне? Действительно, мы сидим возле кроватки, где спит трехлетняя девочка. Мать говорит мне, что потеряла мужа восемь месяцев назад, и как раз тогда девочка, которой в то время было два года с небольшим, стала разговаривать во сне хриплым голосом, непохожим на обычный - днем она говорила совсем иначе, - голосом пожилой женщины, глухим и непонятным, Но это еще не все. Ночью самовольно открывались и закрывались двери, словно кто-то входил в дом. И в довершение всего муж однажды утром ушел на работу и обратно не вернулся. Она задала мне вопрос: может, и моя жена сбежала, заблудилась в городе, напуганная странными звуками или чем-то сверхъестественным. Я тут же ответил отрицательно. И напомнил себе, что жена страдала провалами памяти. Все было гораздо проще, хотя и сложнее с медицинской точки зрения. Синьора взяла мои руки и сжала в своих, словно нуждаясь в тепле. Так мы сидели долго, не говоря ни слова друг другу, пока голос девочки не заставил нас очнуться. Это был неприятный, до странности старческий голос. Женщина склонилась к дочери, прислушиваясь к ее глухим, неразборчивым просьбам. Не раз повторяла она вопрос: это ты, моя старушечка? Я встал и вышел из дома. Голос девочки звучал у меня в ушах, вызывая страх и легкую дрожь в коленях. Я пересек сырой коридор и вышел в переулок, где меня продолжали преследовать хриплые призывы.

5

Время от времени меня осеняли блестящие мысли. Одна, например, была связана с автомобильными гудками, с теми пронзительными звуками, которые режут ухо и ножом вонзаются в сердце. В самом деле, когда моя жена исчезла вторично, я вдруг услыхал сирену и подумал, что с женой случилось несчастье. А могло ведь случиться так, что резкий, невыносимый звук сирены и послужил причиной этих провалов, этих внезапных затмений памяти. И чтобы раскрыть тайну нового исчезновения жены, я мысленно обратился к обстоятельствам первого ее ухода из дому. Не было ли и тогда тревожных гудков автомобиля? Я отправился в редакцию "Мессаджеро", чтобы просмотреть газеты за те дни. В них говорилось о разных происшествиях в городе. Значит, не исключено, что какая-нибудь машина "Скорой помощи" проезжала тогда по площади Клодио. Затем возникло предположение: а что, если эта штука - сирена или еще что-нибудь в этом роде, - вместо того чтобы отключить мою жену от реальной действительности, переключила ее на другой вид памяти, которым она обладала до встречи со мной? Словом, могло же случиться так, что моя жена не забыла обо мне при звуке сирены, а просто вспомнила о другой жизни, которую вела в одиночестве или с кем-то другим? Быть может, у нее раньше был другой муж?..

Сам я оказывался, таким образом, в скобках, являясь исключением, а не правилом. Но если правилом было другое, то чем же, каким случаем, звуком или происшествием был вызван ее разрыв с привычной жизнью, для того чтобы оказаться в скобках вместе со мною? Я вспомнил о нашей первой встрече. В небольшом садике. Верней, в сквере на том же бульваре Мадзини. Я сел почитать газету, а она примостилась на одной из многочисленных скамеек и принялась рассматривать свои туфли. Отлично помню, как она мне улыбнулась. Не знаю, что заставило ее улыбнуться, но я ответил ей тем же, потому что мне казалось естественным, что мы можем улыбаться и разговаривать друг с другом.