Статьи и очерки   ::   Маркес Габриэль Гарсия

Так вот, пока женщины заняты на дорожных работах, в Советском Союзе выросла такая тяжелая промышленность, которая за 40 лет превратила страну в одну из двух великих держав, но производство предметов потребления отстало. Тому, кто видел скудные витрины московских магазинов, трудно поверить, что русские имеют атомное оружие. Но именно витрины и подтверждают правдивость этого факта: советское ядерное оружие, космические ракеты, механизированное сельское хозяйство, электростанции и титанические усилия по превращению пустынь в сельскохозяйственные угодья - все это результат того, что на протяжении 40 лет советские люди носили скверные ботинки и плохо сшитую одежду и почти полвека переносили суровые лишения. Развитие в обратном порядке стало причиной диспропорций, заставляющих американцев покатываться со смеху. Например, мощный ТУ-104 считается выдающимся созданием авиационной мысли - ему запретили приземление в аэропорту Лондона, ибо английские психиатры выразили беспокойство за здоровье местных жителей. В этом самолете имеется телефонная связь между салонами, однако он снабжен самой примитивной вентиляционной системой. Другой пример. Один шведский делегат, долгое время в своей стране лечившийся от хронической экземы у самых видных специалистов, будучи в СССР, проконсультировался с дежурным врачом в поликлинике, находящейся рядом с гостиницей. Врач составил ему порошок, и за четыре дня все следы экземы исчезли, но аптекарь, приготовивший порошок, достал его пальцем из банки и завернул в обрывок газеты...

Молодежь, начинавшая сознательную жизнь в период, когда промышленность уже была создана, восстает против контрастов. В университете проводятся публичные диспуты, и перед правительством ставится вопрос о необходимости достигнуть уровня жизни Запада. Совсем недавно студентки Московского института иностранных языков вызвали скандал, выйдя на улицу одетыми по парижской моде, с прической "конский хвост" и на высоких каблуках. Вот как все произошло: какой-то непредусмотрительный чиновник дал разрешение Институту иностранных языков получать зарубежные журналы, чтобы будущие переводчики могли знакомиться с обиходным языком и обычаями на Западе. Эта мера дала свой результат. Но студентки, насмотревшись журналов, укоротили платья и изменили прически. Увидев их на улицах, толстые матроны, как повсюду и во все времена, схватились за головы и возмущенно заголосили: "До чего же испортилась молодежь!" Но, очевидно, постоянное возмущение молодежи отразилось на советской политике. Незадолго до своей смерти знаменитый парижский модельер Кристиан Диор получил от советского правительства предложение выставить свои коллекции в Москве.

Последний вечер, проведенный мною в столице, завершился событием, которое довольно точно отражает настроение молодежи. На улице Горького молодой человек не старше 25 лет остановил меня и спросил, какой я национальности. Он сказал, что пишет диссертацию о мировой детской поэзии и нуждается в сведениях о Колумбии. Я назвал ему Рафаэля Помбо, и он, покраснев от обиды, перебил: "Разумеется, о Рафаэле Помбо мне все известно". И за кружкой пива удивительно бегло, хотя и с сильным акцентом, наизусть читал мне до полуночи целую антологию латиноамериканской поэзии для детей.

48 часов спустя Москва вернулась к обычной жизни. Те же толпы народу, те же пыльные витрины и та же двухкилометровая очередь перед Мавзолеем на Красной площади - все это промелькнуло, как образ другой эпохи за окном автобуса, который вез нас на вокзал. На границе толстый переводчик, как две капли воды похожий на Чарльза Лафтона, с трудом протиснулся в вагон: "Прошу меня извинить", - сказал он. "За что?" - удивились мы. "За то, что никто не преподнес вам цветы". И чуть не плача объяснил, что ему поручили организовать проводы на границе.