Страна Австралия (сборник)   ::   Хургин Александр

И они барахтались в густой и влажной духоте квартиры, и в этой вибрирующей духоте буксовали лопасти вентилятора.

- Никогда не была такой потной, - сказала наконец Талия.

А Кульков сказал:

- Окна на юг, а воды, - сказал, - нету.

- Как всегда, - сказала Талия и спросила: - А что это за огонь? Там, смотри.

- Пожар, наверно, - сказал Кульков. - Здесь часто что-нибудь загорается и горит.

И по предложению и по желанию Талии они вышли на балкон в чем их мать когда-то родила, чтобы наблюдать бушующий пожар и то, как мужественно тушат его две красные пожарные машины.

- А красиво горит, - сказала Талия. - Величественно.

- Ничего, - сказал Кульков. - Смотреть можно.

И они стояли на балконе, на высоте птичьего, можно считать, полета и видели, как боролись с огнем героические пожарные машины и их экипажи и как они победили пожар на всем фронте и стерли его с лица земли, и даже дыма от него не осталось. И вообще ничего не осталось от пожара, кроме разве длинного вечера, в котором орал на одной хриплой ноте голодный грудной ребенок.

А Кульков с Талией все стояли и стояли, свесившись за балконные перила и глядя вниз, где уже не было ничего видно дальше своего носа. И они бы стояли так, наверно, долго и бесконечно, но в дверь позвонили дважды и позвонили еще.

- Кого это там несет? - сказала Талия и плюнула в темноту, а Кульков пошел открывать, натягивая по пути штаны.

- Кто? - спросил Кульков сквозь дверь.

- Электрик, - сказали из-за двери.

- Электрик? - сказал Кульков и открыл дверь.

- Электрик, - сказал электрик.

- Сволочь ты, а не электрик, - сказал Кульков и взял электрика за грудки.

- Ага, - сказал электрик, - значит, ложный вызов? - и сказал безногой старушке, возвращавшейся к себе домой с вечерней прогулки: - Вы, - сказал, бабуля, - пойдете в качестве свидетеля.

- Я инвалид, - сказала старушка, - и никуда, дальше двора, не хожу. А силой, - сказала, - не имеете права.

А Кульков сказал:

- Иди отсюда, - и захлопнул перед лицом электрика дверь.

И он не успел еще стащить с себя прилипшие к потным ногам штаны, как свет в квартире погас и по лестнице застучали шаги бегущего во весь опор человека. И Кульков сказал: вот падла, и двинулся вдоль квартиры вслепую, на ощупь пробираясь к балкону, где стояла немолодых уже лет женщина, названная отцом с матерью в честь одной из девяти муз, покровительницы то ли комедии, то ли драмы, а может, и иного какого-нибудь вида искусства, а какого именно, Кульков точно не знал, потому что познакомился с этой женщиной всего несколько часов назад и видел ее сегодня впервые в жизни.

НИ С ТОГО НИ С СЕГО

Если выражаться красиво и фигурально, то можно сказать так: Беляев снова, в сто первый какой-нибудь раз споткнулся и заблудился в трех соснах, и завис где-то в обрывках и обносках мирового пространства, а время у него в черепной коробке перемешалось с серым веществом его мозгов и пошло со сбоями и то взад, то вперед, то быстро, то медленно. В общем, оно превратилось в студенистую кашу-размазню и мешало ему сосредоточиться на необратимом процессе жизненного течения. И Беляев взялся победить и преодолеть эти свинские происки пространства и времени старым, проверенным, еще дедовским способом. Он бежал от действительности в запой и стал неутомимо пить в абсолютно полном, стерильном, одиночестве, как говорится, tet a tet с самим собой, так как у него имелись для этого все необходимые условия и удобства. Жена Беляева возвращалась с работы слишком поздно из-за того, что каждый день заходила проведывать брошенного ею на произвол судьбы мужа и вообще, перед лицом закона она была женой ему, этому брошенному мужу, а Беляеву она приходилась ни рыбой ни мясом, хотя и ночевала под его кровом. Потому что не смогла она стать ему кем-то, несмотря на все приложенные с ее стороны усилия и старания.