Странные люди   ::   Шукшин Василий

- Как это? - не понял Чудик.

Читатель громко рассмеялся и больше не стал говорить.

Быстро стали снижаться.

Вот уже земля - рукой подать, стремительно летит назад. А толчка все нет. Как потом объяснили знающие люди, летчик "промазал".

Наконец - толчок, и всех начинает так швырять, что послышался зубовный стук и скрежет. Этот читатель с газетой сорвался с места, боднул Чудика большой головой, потом приложился к иллюминатору, потом очутился на полу. За все это время он не издал ни одного звука. И все вокруг тоже молчали - это поразило Чудика. Он тоже молчал.

Стали.

Первые, кто опомнился, глянули в иллюминаторы и обнаружили, что самолет на картофельном поле. Из пилотской кабины вышел мрачноватый летчик и пошел к выходу. Кто-то осторожно спросил его:

- Мы, кажется, в картошку сели?

- Что вы, сами не видите, - ответил летчик.

Страх схлынул, и наиболее веселые уже пробовали робко острить.

Лысый читатель искал свою искусственную челюсть. Чудик отстегнул ремень и тоже стал искать.

- Эта?! - радостно воскликнул он. И подал.

У читателя даже нос побагровел.

- Почему обязательно надо руками хватать? - закричал он шепеляво.

Чудик растерялся.

- А чем же?..

- Где я ее кипятить буду?! Где?!

Чудик этого тоже не знал.

- Поедемте со мной? - предложил он. - У меня тут брат живет. Вы опасаетесь, что я туда микробов занес? У меня их нету.

Читатель удивленно посмотрел на Чудика и перестал кричать.

...В аэропорту Чудик написал телеграмму жене:

"Приземлились. Ветка сирени упала на грудь, милая Груша, меня не забудь. Васятка".

Телеграфистка, строгая, сухая женщина, прочитав телеграмму, предложила:

- Составьте иначе. Вы - взрослый человек, не в детсаде.

- Почему? - спросил Чудик. - Я ей всегда так пишу в письмах. Это же моя жена!.. Вы, наверно, подумали...

- В письмах можете писать что угодно, а телеграмма - это вид связи. Это открытый текст.

Чудик переписал:

"Приземлились. Все порядке. Васятка".

Телеграфистка сама исправила два слова: "Приземлились" и "Васятка". Стало: "Прилетели, Василий".

- "Приземлились"... Вы что, космонавт, что ли?

- Ну ладно, - сказал Чудик. - Пусть так будет.

...Знал Чудик, есть у него брат Дмитрий, трое племянников... О том, что должна быть еще сноха, - как-то не думалось; Он никогда не видел ее. А именно она-то, сноха, все испортила, весь отпуск. Она почему-то сразу невзлюбила Чудика.

Выпили вечером с братом, и Чудик запел дрожащим голосом:

Тополя-а-а, тополя-а-а...

Софья Ивановна, сноха, выглянула из другой комнаты, спросила зло:

- А можно не орать? Вы же не на вокзале, верно? - И хлопнула дверью.

Брату Дмитрию стало неловко.

- Это... там ребятишки спят. Вообще-то она хорошая.

Еще выпили. Стали вспоминать молодость, мать, отца...

- А помнишь? - радостно спрашивал брат Дмитрий. - Хотя кого ты там помнишь! Грудной был. Меня оставят с тобой, а я тебя зацеловывал. Один раз ты посинел даже. Попадало мне за это. Потом уж не стали оставлять. И все равно: только отвернутся - я около тебя: опять целую. Черт знает, что за привычка была. У самого-то еще сопли по колена, а уж... это... с поцелуями...

- А помнишь?! - тоже вспоминал Чудик. - Как ты меня...

- Вы прекратите орать? - опять спросила Софья Ивановна, совсем зло, нервно. - Кому нужно слушать эти ваши разные сопли да поцелуи? Туда же разговаривать.

- Пойдем на улицу, - сказал Чудик.

Вышли на улицу, сели на крылечке.

- А помнишь?.. - продолжал Чудик.

Но тут с братом Дмитрием что-то случилось: он заплакал и стал колотить кулаком по колену.

- Вот она, моя жизнь! Видел? Сколько злости в человеке! Сколько злости!

Чудик стал успокаивать брата:

- Брось, не расстраивайся. Не надо. Никакие они не злые, они - психи. У меня такая же.

- Ну чего вот невзлюбила?!! За што? Ведь она невзлюбила тебя...