Судьбы вещей   ::   Рабинович Михаил Григорьевич

Каждая вещь пережила большие и малые события – исторические и обыденные, – связанные с жизнью народа: нашествие монголо-татар, междоусобные войны князей, пожары городов, новое их рождение, далекие и близкие путешествия, перемену хозяев, наконец – просто обрыв веревки в колодце. В этих событиях участвуют простые ремесленники и великие князья, бояре, купцы и крестьяне, епископы и еретики, взрослые и дети.

Вслед за вещами вы будете мысленно переноситься с берегов Рейна на берега Москвы-реки, побываете в стольном Киеве – «матери городов русских», в княжеском замке Боголюбове под Владимиром, в Великом Новгороде на Волхове, в песчаных пустынях и оазисах Бухары, в белокаменной Москве, на поле битвы под маленьким русским городком Юрьевом-Польским и даже «на диком бреге Иртыша», о котором поется в известной песне.

Читая о приключениях вещей, вы увидите различные эпизоды из жизни нашего народа за целое тысячелетие – с X по XIX век.

Вы увидите и кропотливую работу ученых, трудные пути их исследований.

Продвигаясь от догадки к догадке, от известного к неизвестному, устанавливая один, на первый взгляд незначительный факт за другим, раскрывают ученые тайны истории.

И вот иногда кажется, что событие восстановлено уже во всех подробностях, что судьба вещи выяснена до конца. Но пытливый ум исследователя возвращается еще и еще раз, казалось бы, к уже давно известным фактам. Пусть прошло уже сто и более ста лет с тех пор, как ученый сделал открытие. Другой исследователь, отдавая должное своему сотоварищу, может все же по-своему понять немой язык вещи, заставить вещь рассказать все, что с ней случилось, дополнить и расширить наши знания.



ТУРИЙ РОГ ИЗ ЧЕРНИГОВА

Это было больше тысячи лет тому назад.

Ахмад Ибн-Фадлан-ибн-аль-Аббас-ибн-Рашид-ибн-Хаммад, посол могущественного арабского халифа аль-Мухтадира, приехал в город Булгары, что стоял тогда на берегу Волги, немного ниже устья Камы. Большой город – настоящая международная ярмарка того времени – привлекал людей из самых разных племен и народов, ближних и дальних. На его узких оживленных улицах можно было услышать и тюрко-булгарскую, и угорскую, и финскую, и арабскую, и славянскую речь.

Любознательный араб присматривался к чужеземцам, старался понять их быт и нравы. Ведь все могло пригодиться арабским купцам для расширения их мировой торговли. Виденное и слышанное он тщательно записывал, и поэтому мы можем сейчас как бы услышать его рассказ.

«Я видел русов, – писал Ибн-Фадлан (мы опустим для краткости все его другие пышные имена), – когда они прибыли по своим торговым делам и расположились на реке Атиль (так называли тогда арабы Волгу). И я не видел людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны и красны…»

Араб описал одежду, оружие, украшения, нравы, обычаи и верования русов со всей возможной для него точностью, но, конечно, не без ошибок, которые может легко сделать всякий, кто смотрит со стороны. Больше всего поразили его воображение похороны скончавшегося в Булгарах знатного руса:

«И еще прежде говорили, что они делают со своими главарями при их смерти такие дела, из которых самое меньшее – это сожжение. Мне очень хотелось присутствовать при этом, пока наконец не дошло до меня известие о смерти одного выдающегося мужа из их числа». Ибн-Фадлан рассказывает, как шли приготовления к похоронам, как умерший был помещен во временную могилу, а его спутники стали готовить костер, роскошные одежды, яства и напитки для погребального пиршества. По обычаю, выбрали и девушку – одну из рабынь умершего, которая должна была сопровождать хозяина на костер. «Когда же пришел день, в который будут сожжены он и девушка, я прибыл к реке, на которой находился его корабль. И вот вижу, что он уже вытащен на берег и вокруг него поставлено нечто вроде больших помостов из дерева. Потом корабль был помещен на эти деревянные сооружения.