Властители земли   ::   Мерфи Уоррен

— Великолепно, — заметила женщина.

В тот же день пополудни Хоаг поднялся в воздух, чтобы опылить небольшие посадки арахиса за Равнинами в штате Джорджия, он стал богаче на полторы тысячи долларов за счет двух молодых людей, которых считал остолопами.

Собственно, он даже не собирался в тот день заниматься опылением. Хоаг не хотел рисковать и приближаться вплотную к арахисовым посадкам, а тем более кружить над самими деревьями на перегруженном самолете. Он намерен был только пройти высоко над полем, включить камеру и совершенно ровно лететь минут двадцать так, чтобы в камеру не попало ничего, кроме его лица и неба; эти два богатых идиота никогда в жизни не догадаются, что он даже не открывал бункеров. Потом он вернется обратно, отдаст им их камеру, снимет с самолета весь этот тяжеленный хлам, а на следующий день, как обычно, спокойненько распылит инсектициды над арахисом.

Дурак очень быстро расстается со своими деньгами, — размышлял Хоаг, поднимаясь на высоту двух тысяч футов и выравнивая свой одномоторный самолетик. Потом он наклонился в своей кабинке, улыбнулся прямо в объектив камеры и крепко ухватился за рычаг переключателя. Он все еще улыбался, когда объектив камеры выстрелился вперед точно снаряд, и с такой силой вонзился ему в сердце, что размозжил грудинную кость и вбил ее внутрь грудной клетки.

Коронер так и не смог узнать этого, поскольку, когда с красноватой глинистой почвы полей Джорджии собрали все, что осталось от Уинстона Хоага, оказалось, что осталось от него не так уж много.

Крылья самолетика были сломаны, фюзеляж превратился в кучу мусора, а сам Уинстон Хоаг представлял собой окровавленные кости, едва скрепленные обрывками плоти. Единственное, что осталось неповрежденным после аварии, были заново укрепленные бункеры для инсектицидов. Два цилиндра из светлого металла напоминали невзорвавшиеся бомбы.

Свидетель катастрофы рассказывал, что Хоаг летел на высоте двух тысяч метров, очень ровно и уверенно, но вдруг самолет его начал бешено вращаться и врезался в землю с максимальной скоростью, чуть не задев владельца арахисовых посадок, который внимательно наблюдал за кроликом, видимо собиравшимся напасть на его урожай.

И только когда на местном телевидении раздался анонимный телефонный звонок, коронер узнал, что произошло убийство, а не просто несчастный случай.

— Если вы поищете объектив камеры, — сообщил звонивший, — то обнаружите, что он вбит в грудь виновного в массовых убийствах Уинстона Хоага.

— Массовые убийства? Кого же это Хоаг убил? — спросил репортер, отчаянно делая знаки, чтобы кто-нибудь связался с полицией, и те отследили звонившего.

— Все, — ответствовал голос в телефонной трубке. — Он убивал рассветы, птичий щебет и размашистую красу вольного волчьего бега. Он убивал нашу воду и наше небо. Но, что страшнее всего, он убивал наше завтра.

— Он же был простым опрыскивателем полей, — заметил телевизионщик.

— Совершенно верно, — подтвердил неизвестный собеседник. — А мы представляем СОВ и не позволим больше так с нами обращаться. Ни вам, ни подобным вам разным Уинстонам Хоагам с целого света.

И чего ради этот Союз кого-то-там решил убить опрыскивателя полей? — подумал телевизионный репортер.

На этот вопрос ответили, хотя он даже не успел его задать.

— Мы представляем Союз освобождения видов, — заявил неизвестный. — Это было высоконравственное убийство.

— Да что же нравственного в убийстве отца трех детей? — заорал в трубку репортер, теряя профессиональное бесстрастие.

— Да, это был высоконравственный поступок. Мы уничтожили самолет и пилота, не нанося вреда окружающей среде. Яд, несущий геноцид живым существам, остался в бункерах.