Сваха   ::   Назирова Сара

В саду стояло украшенное дерево, что обычно бывает только на празднестве у жениха. Шнырявшие повсюду ребятишки украдкой поглядывали на конфеты с бахромой, подвешенные к голым веткам, на сверкавшие в электрическом свете яблоки, гранаты, айву, - самой атмосферой, музыкой свадьбы превращенные в райские плоды. Каждый уже наметил, что себе возьмет, когда станут раздавать гостинцы. Привязанный на самом верху нарядный петушок, время от времени громко кукарекал, и это доставляло людям не меньшее удовольствие, чем музыка: свадьба шумела, и шум ее разрывал тишину ночи. В одной из комнат пировал Аслан с приятелями.

-Ну и свадьба! Никогда еще на такой не был! Выпьем за хозяина этого дома! Ты настоящий мужик, Аслан!

- За парня, который умеет выбирать!

- Ну что ты в самом деле, Аслан? Погляди на себя. Брось, все забудется!

С тех пор, как Гюльнишан пришла к ним в дом, Аслан все чаще устраивал такие попойки. С некоторых пор ему стало казаться, что собственное его тело всего лишь бесплотная оболочка, середку вынули и отшвырнули прочь. Казалось, что если постучать по груди, она отзовется гулом, как пустое ведро. Куда-то пропали звуки. Деревья, листва - все молчало. Лишь садясь пить с приятелями, Аслан мало-помалу начинал ощущать, что оживает: нутро его наполнялось, тело тяжелело, ноги плотней упирались в землю. И чтобы обрести это ощущение, наполнить жизненной силой пустую оболочку тела, он старался все больше проводить время за бутылкой. "Выпей, Аслан, все будет первый сорт!" Ноги Аслана постепенно находили опору, тело обретало весомость. Все будет первый сорт... Вот только...

А в это время тетя Зюльхаджа стояла на мосту и на чем свет стоит поносила невесту, родню.

Дело в том, что родители девушки, разместив у себя в доме гостей из города, дочку вместе с тетей" Зюльхаджой отправили к соседям.

- Меня к соседям!.. Это надо же... Ну, вы у меня попляшете!.. Иди, енгя, у соседей спи!.. Ладно, пойдем... Только будете вы еще помнить свою енгя!

Стиснув зубы, она хапнула девушку за руку и стала уже переходить мост, но тут ей вдруг ударило в голову, она резко повернулась, как змея, которой наступили на хвост, и потянула за собой девушку.

- Где мой узел? Да не познает салавата лицо, опозорившее меня!.. - И заорала тетя Зюльхаджа, ворвавшись в комнату, где они только что сидели: - Да не познает салавата лицо опозоривших меня! - И схватив свой узелок, повернулась к двери.

- Гялинбаджи! Прости ты их! Не понимают же - неотесанные.

- Гялинбаджи, ну разве так можно? Что скажут про девушку, которую енгя бросила?

- Что с тобой, Гялинбаджи? Есть в этом доме гость дороже тебя?

Но уговоры только хуже распаляли тетю Зюльхаджу.

- Бесстыдству тоже предел должен быть, - не глядя на теток невесты, мрачно произнесла она, пошла к выходу, оттолкнув женщин, пытавшихся преградить ей дорогу.

И тут - ох, эта языкастая невестина тетка:

- Какое  ж  такое  бесстыдство  мы   допустили? - так   прямои ляпнула.

На тетю Зюльхаджу как кипятком плеснули. Даже рот открыла от изумления.

А тут уж и у невесты терпение лопнуло:

- Да не приставайте вы к ней! Не хочет, не надо! Чем больше ее уговаривать, тем больше ломаться будет!

- Что-о-о?! Что ты сказала, сучонка?!

Это был уже конец света. Чтобы Гялинбаджи при всем народе проглотила такое?!

В одно мгновение полюбившаяся ей девушка превратилась в страшнейшего врага, в смертельно жалящую фалангу. Одно желание было сейчас у тети Зюльхаджи - раздавить гадину, размазать ее по земле!.. Чувствуя, что не сможет найти подходящих слов, не сумеет ответить по-настоящему, она даже вся осела, словно кузнечные мехи.