Тайны войны   ::   Корольков Юрий Михайлович

Сходство это подчеркивал еще больше плоский берет на голове Мартина, походивший на шляпку кнехта.

Не вызывала бы ни у кого сомнений и цель, с которой Иогансен пересек Северное море и прибыл в Лондон. Приехал он на совещание промышленников-китобоев. В этом году оно почему-то созывалось раньше обычного. Конечно, можно было бы лететь в Англию самолетом, но Мартин давно обещал дочери совершить вместе с ней морскую прогулку, показать ей Копенгаген, а оттуда рукой подать и до Лондона.

Была у Кнехта и еще одна затаенная мысль, которой он не хотел поделиться даже с женой. Их дочери Луизе – ее именем он и назвал шхуну – шел двадцать девятый год. Девушка была скроена так же плотно, как и отец, такая же короткая шея, грубое, обветренное лицо, словно она тоже плавала годами в Антарктике. На свою внешность Мартин не обращал внимания, но для девушки это имело, видимо, значение, и Мартина начинала тревожить ее судьба.

В глубине души Мартин лелеял надежду, что, может быть, Луизе скорее удастся найти жениха, если она будет сопровождать его в многочисленных деловых поездках по Европе. Ведь женился же он сам на своей Гертруде, познакомившись с ней в Киле, во время ремонта судна...

С такими мыслями Кнехт отправился в путешествие, об этом думал он и сейчас, стоя рядом с Луизой на капитанском мостике. Черт побери, видимо, долго придется ждать лоцмана – вон сколько кораблей дожидаются своей очереди!

Но Мартин Иогансен был приятно изумлен, когда через четверть часа, минуя другие корабли, к борту «Луизы» подвалил катер и на шхуну поднялся высокий, сухопарый лоцман. Учтиво раскланявшись с Кнехтом, он осведомился, можно ли ему немедленно приступить к исполнению своих обязанностей.

В конце концов, в этом неожиданно быстром появлении лоцмана тоже нет ничего странного. Странным было другое – за передвижением «Луизы» от самого Нарвика очень внимательно следили в британском министерстве иностранных дел. И в тот час, когда на борт шхуны поднялся лоцман, чтобы провести судно вверх по Темзе, об этом, несмотря на воскресный день, немедленно сообщили по домашнему телефону сэру Горацио Вильсону, ближайшему сотруднику британского премьер-министра Невиля Чемберлена.

Часа через три, когда норвежская шхуна ошвартовалась у гранитного пирса, вблизи королевских доков, лоцман попросил Мартина Иогансена уделить ему несколько минут для конфиденциального разговора.

Следом за Кнехтом лоцман прошел в каюту. Удостоверившись, что иллюминаторы плотно закрыты и разговор их не достигнет постороннего уха, он сказал:

– Мистер Иогансен, одно высокопоставленное лицо желает сегодня встретиться с вами. Не сможете ли вы быть на борту шхуны, предположим, в девять часов вечера?

Кнехт не сразу понял, чего от него хотят. Норвежский китопромышленник соображал довольно туго.

– А зачем это нужно? – неуверенно спросил он.

– Высокопоставленное лицо нуждается в ваших услугах, – ответил лоцман. – Но имейте в виду: встреча должна быть абсолютно тайной.

Иогансен сгреб рукой губы. Так простолюдины вытирают рот после сытного обеда – всей пятерней. От этой привычки, приобретенной в детстве, Мартин не мог избавиться всю свою жизнь; особенно она мешала ему теперь, когда он, став владельцем солидной китобойной фирмы, проник в деловое общество.

Жест рождался непроизвольно каждый раз, когда Кнехт оказывался в затруднительном положении. Так и сейчас. Он вытер с губ невидимый жир, а в голове его начала складываться мысль, приближавшая его к смыслу происходящего разговора. Недаром Кнехт в свое время не только промышлял китов. Приходилось ему заниматься и контрабандой. Кнехт прикинул: тут что-то нечисто, не намекает ли лоцман на какую-то сделку? Кнехт хитровато улыбнулся.