Танатонавты   ::   Вербер Бернард

И тут впервые в моей голове проскакивает вопрос, над которым я так часто потом думал: «Чем это я тут занимаюсь?»

Да, в это мгновенье, подвешенный в небе на долю секунды, я понял, что ничего не понимал.

Кто я?

Откуда я?

И куда?

Извечные вопросы. Каждый их себе когда-то задает. Что до меня, я их себе задал в минуту собственной же смерти.

Я взлетел очень быстро. Я упал очень быстро. Ударился плечом о капот зеленой спортивной машины. Отскочил и врезался головой в бордюрный камень. Треск. Глухой удар. Надо мной склонились перепуганные лица.

Я захотел что-то сказать, но не смог ничего сделать, ни заговорить, ни пошевелиться. Солнечный свет начал медленно угасать. Впрочем, в феврале солнце все равно еще несильное. Чувствовалось, что мартовские дожди не за горами. Небо постепенно гасло. Вскоре я оказался в темноте, тишине. Потом исчез запах, потом осязание, потом ничего. Занавес.

Мне было семь. И я умер в первый раз.



6 — РЕКЛАМА

«Жизнь прекрасна. Не слушайте болтунов. Жизнь прекрасна. Жизнь — это продукт, проверенный и одобренный шестьюдесятью шестью миллиардами человек на протяжении трех миллионов лет. Вот вам доказательство ее несравненного качества».



Обращение НАПроЖ, Национального Агентства по пропаганде жизни

7 — УЧЕБНИК ИСТОРИИ

"До появления танатонавтов смерть считалась одним из принципиальных табу человечества. Чтобы лучше бороться с таким имиджем, люди прибегали к ментальным приемам, которые мы квалифицируем как «предрассудки». К примеру, некоторые считали, что металлическая фигурка Св.Кристофа, подвешенная над приборной доской автомобиля, позволяет избежать гибели в ДТП.

До XXI-го столетия бытовала такая шутка: «Чем крупнее Св.Кристоф, тем больше у водителя шансов из-под него выбраться при аварии».



Учебник истории, вводный курс для 2-го класса

8 — ГДЕ ГЕРОЙ МЕРТВ МЕНЬШЕ, ЧЕМ МОЖНО БЫЛО ПОДУМАТЬ



Да подождите вы. Ничего такого ужасного не случилось.

Прадедушка был не прав. Умереть — это не так уж и страшно. Просто ничего не происходит, вот и все.

Тьма и тишина длились очень долго.

Наконец я открыл глаза. В дымчатом обрамлении света появился изящный силуэт. Ангел, ясное дело.

Ангел склонился надо мной. Как ни странно, этот ангел напоминал женщину, но она была такой прекрасной, каких вы никогда на земле не увидите. Блондинка, с карими глазами.

Абрикосовый запах ее духов.

Вокруг нас все было белое и торжественное.

Должно быть, я оказался в Раю, потому что ангел мне улыбнулся.

— Ак… ы.. бя.. ю… те.

Ангел, надо полагать, говорил со мной на ихнем языке. Ангельский жаргон непостижим для не-ангелов.

— У… ас… ет… атуры.

Она терпеливо повторила этот псалом и коснулась моих волос своей сладкой и прохладной рукой.

— У вас… нет… температуры.

Я недоуменно огляделся вокруг.

— Ну как? Вы меня понимаете? У вас нет температуры.

— Где я? В раю?

— Нет. В реанимационном отделении больницы Сен-Луи.

Ангел стал меня успокаивать.

— Вы не умерли. Просто несколько ушибов. Вам повезло, что капот машины самортизировал падение. Только одна приличная рана под коленкой.

— Я был без сознания?

— Да, три часа.

Я был без сознания три часа и ничего об этом не помнил! Ни малейшей мысли или ощущения. Три часа ничего не было.

Медсестра подложила мне под спину подушку, чтобы я смог сесть поудобнее. Может, я и был мертв три часа подряд, но мне не было ни жарко, ни холодно.

Но, с другой стороны, вот отчего у меня дико разболелась голова, так это от появления моей семейки. Они были все такие ласковые и слезливые, как будто я и впрямь лежал при последнем издыхании. Они были убеждены, что я в большой опасности. «Мы страшно волновались», — возбужденно вталкивали они. У меня было такое чувство, что родственнички как-то даже немного досадовали, что я выкарабкался.